А на троне султана, среди осколков зеркал и трупов, лежала
пробитая пулями русская фуражка с кокардой.
И больше никто и никогда не видел полковника Маскалькова...
***
Февральская ночь 1855 года окутала Варшаву ледяным саваном. Над
Вислой стоял такой мороз, что даже фонари на Саксонской площади
мерцали тускло, словно боясь привлечь внимание. Генерал-лейтенант
Рамзай, командующий русским гарнизоном, стоял у окна своего
кабинета в Бельведерском дворце, прислушиваясь к странной тишине.
Город, обычно шумный даже ночью, затаился.
— Ваше высокопревосходительство, — адъютант вошел без стука, что
было строжайше запрещено, — только что получены донесения с застав.
Все патрули пропали.
Рамзай медленно повернулся. Его тень, отброшенная керосиновой
лампой, гигантским пятном легла на карту Польши, висевшую на
стене.
— Все?
— Все шесть, ваше превосходительство. Последний дал о себе знать
два часа назад, у костела Святого Креста.
Генерал подошел к столу, где лежала серебряная табакерка —
подарок императора. Открыл. Пусто. Дурной знак.
— Поднять гарнизон по тревоге. Отправить гонцов в Модлин и
Брест.
— Гонцы уже отправлены, ваше превосходительство. Ни один не
доехал до городской черты.
В этот момент где-то в районе Нового Света раздался первый
выстрел. Одиночный. Потом второй. Затем трескучая очередь — где-то
применили скорострельный карабин.
***
Полковник Гротен, командир 3-й стрелковой роты, строил своих
людей во дворе. Солдаты, еще сонные, путались в построении. Над
казармами висел желтый туман — смесь мороза и дыхания сотен
людей.
— Где прапорщик Свечин? — рявкнул Гротен.
— Не вернулся с патруля, ваше высокоблагородие, — ответил
фельдфебель, поправляя шапку.
Вдруг с крыши соседнего дома грянул залп. Трое солдат рухнули на
окровавленный снег. Остальные в панике рассыпались.
— Засада! К оружию!
Но стрелявшие уже исчезли, словно призраки. Лишь на
противоположной крыше мелькнула тень — женщина в мужском пальто, с
карабином в руках.
Час спустя капитан Ярцев с двенадцатью солдатами пробивался к
телеграфу через переулки Старого Города. Каждый второй дом казался
пустым, но из каждого третьего раздавались выстрелы.
— Ваше благородие, вон там! — ефрейтор указал на движение у
фонаря.
Ярцев повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как из-за угла
выезжает телега, нагруженная... пороховыми бочками. Человек в
крестьянской одежде щелкнул кремнем.