Ночь я провёл в небольшой палатке, которую делил с двумя
солдатами — они должны были следить, чтобы я не сбежал. Но куда мне
было бежать? В пустыню? Или в будущее, которое осталось где-то за
недосягаемой чертой?
Я лежал на жёсткой раскладушке, глядя в брезентовый потолок
палатки, и думал об отце. Каким он был? Что чувствовал здесь, в
этой чужой стране, под этим чужим небом? О чём мечтал? Что
планировал?
И как он погиб?
Эта мысль ударила меня словно током. Если я действительно в
прошлом, то могу ли я изменить историю? Спасти отца? Предотвратить
его гибель? Но не приведёт ли это к парадоксу?
От этих мыслей голова шла кругом. Я заснул лишь под утро, когда
первые лучи солнца уже пробивались сквозь щели в брезенте.
***
Второй день начался так же, как и первый — с картошки, вёдер
воды и приказов Петровича. Но было что-то новое в атмосфере лагеря
— какое-то напряжение, ожидание. Солдаты говорили тише, двигались
быстрее, чаще проверяли оружие.
— Что происходит? — спросил я у Петровича, когда тот в очередной
раз проходил мимо.
— Разведка доложила о передвижении "духов" в горах, — буркнул
он. — Возможно, придётся быстро сворачиваться.
Я кивнул, ощущая, как холодок пробежал по спине. Война.
Настоящая война, не та, что показывают в кино или описывают в
книгах. Здесь умирают по-настоящему. Здесь мог умереть мой
отец...
Внезапно лагерь наполнился шумом. Крики, топот, лязг оружия. Я
выпрямился, пытаясь разглядеть, что происходит, и увидел это —
зрелище настолько абсурдное, что на мгновение я усомнился в своём
рассудке.
По центральной "улице" лагеря галопом неслась лошадь — поджарая,
гнедая, с развевающейся гривой. А на ней, держа над головой шашку,
восседал всадник в военной форме, но без головного убора. Он что-то
кричал, размахивая шашкой, и конь под ним то вставал на дыбы, то
срывался в бешеный галоп.
— Я Чапаев!!! — доносился до меня его крик. — Ты кто?! Я
Чапаев!!!
Солдаты расступались перед этим странным всадником, кто-то
смеялся, кто-то ругался, кто-то хватался за оружие.
Двое солдат, стоявших недалеко от меня, переговаривались:
— Откуда только лошадь достал? — спросил один, качая
головой.
— Да ладно лошадь, шашку откуда взял? — ответил другой с
нескрываемым восхищением.
Я стоял с отвисшей челюстью, не веря своим глазам. Эта сцена
была настолько абсурдной, настолько не вписывающейся в мои
представления о войне, что на мгновение я усомнился в реальности
происходящего. Может, это всё же сон?