– Где я?..
Голос звучал чужим, сиплым, словно я не пил воды несколько дней.
Я медленно открыл глаза, и мир предстал передо мной размытым, как
сквозь запотевшее стекло.
Низкий, закопчённый потолок.
Грязные брёвна, почерневшие от времени и дыма. В нос ударил
едкий коктейль запахов — гарь очага, прелая солома, кислый дух
немытого тела и ещё что-то… металлическое. Кровь?
Я лежал не в удобном кресле бизнес-класса, а на жёстких досках,
накрытых потрёпанной волчьей шкурой. Её жёсткая щетина впивалась в
спину, но даже эта боль казалась ничтожной по сравнению с тем, что
творилось в голове.
— Это что, розыгрыш?..
Где самолёт? Где стюардесса с её дрожащим голосом? Где мои сорок
миллионов?
Голова раскалывалась, будто после ночи с виски и дурацкими
решениями, которые казались гениальными до первого луча солнца. Я
сжал веки, пытаясь выдавить из памяти хоть что-то, но перед глазами
лишь мелькали обрывки: огонь, крики, падение…
А потом…
Я опустил взгляд.
И увидел руки.
Но не свои.
Измождённые, с выступающими сухожилиями, иссечённые жёлтыми
мозолями — такие бывают у крестьян, годами вцепляющихся в рукоять
проклятой мотыги. На запястье не было Rolex. Только грязь под
ногтями и тонкие белые шрамы — следы от порезов, которые никто и
никогда не зашивал аккуратными нитками в частной клинике.
–Что за чертовщина?!
Я попытался встать, но мир вдруг накренился, и я рухнул
обратно
— Мирослав! Опять валяешься, дармоед?! Опять нажрался,
падаль?
Голос прозвучал как удар кнута. Я вздрогнул, и в тот же миг в
висках застучало — не просто боль, а целая буря обрывков, теней,
чужих воспоминаний.
В дверях стоял здоровый детина в потрёпанном кожаном доспехе, с
лицом, будто вырубленным топором из дубового корня. Его маленькие,
глубоко посаженные глаза смотрели на меня так, будто я был дерьмом
на его сапоге.
— Вставай! Княжеский глашатай уже в городе. Если опозоришь род
перед другими боярами — сброшу тебя в тот же овраг, где сдох твой
отец!
Я сжал кулаки до хруста костей. Пальцы впились в ладони,
оставляя на коже полумесяцы кровавых следов.
"Мирослав?.."
Имя обожгло сознание, как раскалённый клинок.
И вдруг — взрыв.
Не просто воспоминания — целая жизнь, ворвавшаяся в мой разум
сокрушительным вихрем.
Бедный клан. Некогда гордый род, чьи воины стояли плечом к плечу
с князьями. Теперь — жалкие остатки: разорённые вотчины, сожжённые
усадьбы, поруганные святыни.