Как бы там ни было, а с чего-то надо начинать. И, позвав
денщика, я велел приготовить мне оружие для стрельбы и сопроводить
меня за пределы крепости для практических упражнений. Я смотрел,
как Иван ловко чистит мои пистолеты и заряжает их. Мне тоже очень
хотелось попробовать. И, как оказалось, мои руки довольно ловко
могли делать то же самое! В теле прежнего Печорина, как выяснилось,
сохранилась хотя бы мышечная память. Следовательно, с нуля мне
прокачивать навыки уже не придется. И это немного обнадеживало.
Вполне результативно постреляв из примитивных однозарядных
пистолетов с кремневыми замками на склоне горы за пределами
крепости, опробовав потом еще и кремневое ружье, и заметив, что
навык владения здешним оружием достался мне от прежнего Печорина,
практически, в полном объеме, я попросил денщика провести со мной
тренировочный спарринг на шашках. Удивительно, но этот навык тоже
сохранился. Во всяком случае, я мог довольно легко парировать удары
Ивана и наносить свои. К счастью, шашки денщик принес специально
затупленные, а то изрубил бы я парня случайно.
Потом, конечно, опробовал я и верховую езду. Прежнего любимого
коня Печорина черкесы пристрелили, из-за чего я сюда и попал. Но,
имелся у него, то есть, теперь у меня, запасной жеребец черной
масти по кличке Абрек. И, когда я подошел к коню, он меня не
испугался. Не взбрыкнул, а позволил забраться в седло. И я понял,
что верхом ехать тоже вполне смогу. Печоринское тело хорошо обучено
удерживаться на лошадиной спине. Проехав пару кругов вокруг
крепости и любуясь, при этом, горными пейзажами, я почувствовал
себя настоящим всадником.
Только мы с Ваней закончили упражнения с оружием и верховой
ездой, вернувшись в крепость, как дорогу нам перебежал какой-то
рядовой.
— Ваше благородие, вас комендант требует! — доложил солдат,
вытянувшись.
— Сейчас? — удивился я.
— Так точно! Говорит, дело не терпит.
«Ну вот, начинается служебная лямка», — подумал я.
К моему счастью, должность коменданта крепости занимал сам
Максимыч. А с ним вместе в штабном помещении цитадели оказались
какие-то другие офицеры, с которыми я после своего попадания сюда
еще не пересекался. Но, штабс-капитан представил их мне. Одним из
них был поручик Семен Васильевич Никифоров, худой шатен с бледными
впалыми щеками и с маленькими усиками, лет двадцати семи на вид. А
другой поручик, Александр Петрович Друбницкий, оказался достаточно
грузным брюнетом лет тридцати с бакенбардами и большими усами на
красным мясистом лице. Они сидели за столом, покрытым
географическими картами и бумагами, и хмуро разглядывали меня,
когда я вошел.