Когда я вышел из штабного кабинета, в голове крутилась одна
мысль: похоже, что еду туда, где находится тот самый фаталист
Вулич... А, значит, события уже начали двигаться по сюжету, который
я знал. И теперь мне предстояло решить: попытаться их изменить или
стать их пассивным участником. Но, плыть по течению судьбы прежнего
Печорина мне не слишком хотелось. Например, в Персию я твердо решил
не ездить никогда. Что же касается Вулича, то как же переубедить
такого убежденного фаталиста?
Ведь этот Вулич считает, что все в жизни предопределено за
любого человека кем-то свыше. Богом, наверное. И это означает, что
ничего изменить в своей судьбе нельзя. Как бы ни старался человек,
а будет с ним то, что «предписано судьбой». И от этой
предопределенности никуда не уйти. Вот только, значит ли это, что
нужно играть собственной жизнью и создавать самому себе смертельно
опасные ситуации?
Но, если следовать философии Вулича, то получается, что и
историю изменить невозможно? И я подумал: «А вот я и проверю. Если
не удастся этого Вулича спасти, значит, он прав. И тогда нечего мне
тут выпендриваться. Все равно история не изменится по большому
счету, как бы я ни прыгал. Но, если все-таки спасу его, значит, он
не прав». С этим желанием использовать Вулича, как объект своего
эксперимента по изменению здешней реальности, я и готовился
отправиться в путь.
К вечеру обоз действительно прибыл. Небольшой отряд казаков
сопровождал несколько повозок с припасами. А позади них шагом
тащились вьючные и запасные лошади. В центре колонны, сразу за
повозками, ехал на гнедом скакуне сам князь Георгий Гиоргадзе —
статный мужчина лет тридцати пяти с гордым ястребиным профилем и
густыми черными усами, облаченный в богатый черкесский костюм с
серебряными газырями. Рядом с ним верхом следовали четверо его
нукеров-дзмакацев — грузинских воинов с длинными кинжалами на боках
и с ружьями в руках.
Богатая одежда и усиленная охрана еще издали сообщали одним
своим видом о том, что едет человек весьма состоятельный. Этот
князь явно не испытывал финансовых затруднений, как было с
большинством грузинских князей в то время. Ведь многие из них
происходили из обедневших семей, потерявших свои владения и былое
богатство, продолжая носить гордый титул князя, скорее, номинально.
Такие, обычно, ехали в Россию, чтобы просить там денег в обмен на
лояльность. Но, Гиоргадзе совсем не выглядел подобным
просителем.