Он посмотрел на меня долгим
взглядом. В этом взгляде не было ни сочувствия, ни жестокости —
только отстранённость. Как будто он смотрел не на меня, а —
сквозь.
— Готов?
Я кивнул.
Разлом висевший в воздухе —
бесшумно, мерцая и переливаясь зелёными тонами, манил меня. В нём
клубилась темнота Скверны. Не отсутствие света, а нечто плотное,
живое. В ней не было звуков. Не было запаха. Только предчувствие
боли.
Я сделал шаг — и вошёл в него.
Разлом втянул меня внутрь, и я
очутился в подземных тоннелях. Здесь пахло кровью. Не просто кровью
— старой, свернувшейся, засохшей. Будто сам воздух веками питался
болью и страхом. Я сделал первый шаг — и звук шагов тут же потонул
в вязкой тишине. Каменный пол под ногами был тёмным и сырым, с
тонкой плёнкой слизи, от которой по подошвам начинали бегать
мурашки. Стены — то ли земля, то ли затвердевшая гниль, изъеденная
временем и существами, о которых лучше не знать.
Свет от включенного нашлемного
фонаря мерцал, как затухающая звезда. Я присел на корточки, провёл
ладонью по камню. Следы. Мелкие, цепкие лапки. Вельд сказал, что-то
о муравьях. Но эти, явно, не земные.
Местные. Осквернённые.
И они пришли. За новой пищей. За
мной.
Сначала я заметил движение — на
пределе зрения. Потом — запах. Резкий, кислотный, с привкусом
горелой шерсти. И лишь затем — шорох, едва уловимый. Не шаги. Не
бег. Скольжение. Ползучее, размеренное приближение смерти.
Я вскинул автомат. Лазерный
целеуказатель высветил алую линию в воздухе, собравшуюся в красную
точку на первом силуэте.
Чёрное хитиновое тело, голова и
брюшко. Три пары лап. Мерцающие фасеточные глаза, отражающие свет
без дна. Постоянно шевелящиеся усики, а между ними ещё три, на этот
раз, простых глаза. Жвала, как две сабли, готовые рвать. За ним —
второй. Третий. Пятый...
Целый выводок.
Я сделал шаг назад. Они не
бросились. Они смотрели. И в этом взгляде было нечто человеческое.
Они изучали. Взвешивали. Оценивали.
И в какой-то момент — решили.
Я выстрелил первым. Очередь рассекла
тишину, автомат дёрнулся в руках, отдача врезалась в плечо. Голова
первой твари разлетелась на куски. Вторая — заверещала, проскрипела
— скорее от злости, чем боли — и кинулась вперёд. Я отступил,
стреляя короткими сериями: три тела, четыре, пять. Они падали, но
остальные — лезли по трупам.