В лаборатории, куда я спустился после завтрака, пахло пылью и
старой бумагой. На столе лежал раскрытый дневник Григория с
засушенным клевером между страниц. Его почерк, угловатый и нервный,
петлял вокруг схем звёздного неба, перемежаясь уравнениями:
«Если принять скорость эфирного ветра за константу, то угол
отклонения маятника должен соответствовать…»
Я перевернул страницу. Набросок зодиакального круга с цифрами на
полях напоминал попытку соединить астрологию с дифференциальными
исчислениями. Григорий явно пытался найти систему там, где другие
видят лишь мистику.
—Барин, — Даша замерла на пороге, держа в руках веник, словно
скипетр. — Купец Ермолаев прислал мальчишку с запиской.
Листок пах дешёвой махоркой. Корявые буквы выводили: «Жду через
три дня. Или сам приеду с гостями».
Я сунул записку под пресс с кристаллом кварца — тот самый, что
грелся в ладони, будто живой. Даша наблюдала, как его грани ловят
свет, но промолчала. Её взгляд скользнул по столу, заваленному
книгами, и задержался на развороте с гороскопом.
—Вы… снова за звёздами? — спросила она осторожно.
—Это не просто звёзды. — Я провёл пальцем по графику лунных фаз.
— Видишь эти кривые? Они показывают, как меняется гравитационное
поле. А здесь… — открыл «Трактат о небесной механике», — расчёты
приливов в Финском заливе. Твоя родина ведь у моря?
Она кивнула, неожиданно оживившись:
—Отец рыбачил. Говорил, когда полная луна — улов хуже.
—Потому что приливы меняют течения. — Я обвёл уравнение, где
лунная фаза связывалась с коэффициентом трения. — Но вы, наверное,
там всё на русалок списываете.
Даша засмеялась, но тут же прикрыла рот, будто поймала себя на
вольности. Её смех, звонкий и неожиданно молодой, заставил меня
улыбнуться.
—А можно… — она покраснела, переминаясь с ноги на ногу, —
узнать, когда ваш батюшка вернётся? По звёздам.
В дневнике Григория была страница с прогнозом для отца —
интегралы, переплетённые с астрологическими символами. Числа
говорили о вероятностях, но как перевести их на язык надежды?
—Видишь эту точку? — ткнул в график с пиком в сентябре,
импровизируя на ходу. — Здесь пересекаются траектории Меркурия и
Венеры. Значит, письма придут раньше, чем мы ждём.
Она потянулась к рисунку, но вдруг отдернула руку, словно
обожглась.
—Спасибо, барин, — прошептала и выбежала, оставив веник
прислонённым к двери.