Машка отступила, давая мне пройти, но перед тем как я открыл
дверь, вдруг схватила меня за здоровую руку:
— Егорушка, — прошептала она, — обещай быть осторожнее.
Обещай.
Я сжал ее пальцы:
— Обещаю. — Сам же наклонился и крепко поцеловал.
Когда мы вышли на улицу, народ еще толпился недалеко от моего
двора. Я подошел ближе и услышал, как мужики, окруженные женщинами
и детьми, взахлеб рассказывали о произошедшем. И с каждым
пересказом история обрастала все новыми подробностями.
— …А барин-то наш, — говорил Петр, размахивая руками, — как
налетел на них! Они и опомниться не успели! Пятерых сразу
уложил!
— Какие пятерых, — перебил его Илья, — семерых! Я своими глазами
видел! Они на него с мечами, а он их голыми руками раскидывал, как
щенков!
— Да что ты понимаешь, — вступил Прохор, — это его как он там
сказал — боевое искусство, из-за моря привезенное. Он их не просто
раскидывал, он их об землю так бил, что они потом встать не могли.
Захар со служивыми только рты разинули, им всего по парочке и
досталось!
— А один бандит, здоровый такой, на две головы выше Егора
Андреича, — подхватил Семен, — так тот с ножом кинулся. А барин как
развернется, как схватит его, да как перекинет через себя! Тот
кувырком полетел, башкой об дерево — хрясь! И готов!
Я не выдержал, рассмеялся. Все обернулись на меня, и я увидел,
как раскраснелись лица рассказчиков, пойманных на
приукрашивании.
— А что сегодня победители без ужина будут? — громко спросил я,
решив сменить тему.
Женщины всплеснули руками:
— Как же так! — воскликнула Прасковья. — Сейчас мы все
организуем!
И началась суета. Бабы метнулись по домам — кто за горшками с
едой, кто за квасом. Мужики принялись сдвигать столы, расставлять
лавки под старой яблоней во дворе. Дети носились туда-сюда, путаясь
под ногами, но их никто не прогонял — такой день, всем радость.
Машка тоже не осталась в стороне — побежала в погреб, вынесла
оттуда соленья, мочёные яблоки, квашеную капусту. Я наблюдал за ней
— за тем, как ловко она управляется, как переговаривается с другими
женщинами, как смеется, запрокидывая голову. Теперь, когда
опасность миновала, она словно расцвела, засияла изнутри.
Солнце уже почти село, и небо стало темнеть. Под яблоней зажгли
факелы и лампы, свет которых создавал уютный круг тепла. Столы
ломились от еды — простой, деревенской, но такой вкусной, что
слюнки текли. Квас пенился в кружках, медовуха благоухала
пряностями.