Теперь все сидели и ждали непонятно
чего. Хотя чашки и тарелки перед каждым настраивали на лучшее. С
кухни умопомрачительно пахло какой-то сдобой и заваренными в
кипятке травами. Обстановка казалось настолько домашней, что от
несоответствия ожидания и действительности все становились еще
более напряженными. Ива испугалась, что сейчас нервы у кого-нибудь
не выдержат, и всё пойдет прахом. Рванется тот же Чес к выходу – и
остальным останется только принять безнадежный бой. Или попытаться
уйти… Девушка будто наяву увидела вырывающихся из двери гвардейцев,
в спины которых врезаются тяжелые стрелы с костяными наконечниками,
фуурсов, бросающихся на падающие тела, алую кровь на снегу,
поднимающееся солнце, острыми лучами освещающее старый каменный дом
и бойню перед ним.
Когда Ива подняла полные ужаса глаза
на Чеса, тот уже отодвигал стул. Однако Ласко оказался быстрее.
Тяжелой рукой он придавил его к сиденью, дал подзатыльник и
вернулся на свое место. Бьёр едва заметно кивнул помощнику,
одобряя. Тасель ждущим взглядом смотрел в сторону лестницы. Сул
почти исчез из виду, то ли съежился, то ли съехал по стулу
вниз.
Кто-то тронул чашку, она звякнула
настолько громко, что Ива едва сама не вылетела из двери. Помогло
только оцепенение, сковавшее все тело. Как усидели остальные,
девушка не представляла.
Тяжелые шаги хозяев звучали
приговором. Один, второй… восьмой… всего восемь. Пальцы невольно
сложились наиболее удобным для «щита» образом. Сможет ли она
закрыть всех?
Хозяйка появилась в дверях, держа
перед собой большое блюдо с чем-то буро-желтым. Однако на приятно
пахнущее содержимое никто даже не обратил внимание. Все смотрели
только на представшую перед ними женщину. Теперь госпожу Нум-га
намного проще стало отличить от мужа. Столь несуразное раньше тело
будто сбросило глиняную оболочку, и из-под него появилось куда
более человекоподобное существо. По-прежнему нелюдское
происхождение бросалось в глаза: женщина походила на незаконченную
статую, формы и черты которой уже придали, но не довели до
совершенства. Оранжевые прожилки все так же прорывались изнутри
лавовым огнем, а сама кожа отливала рыжим. Теперь хозяйка была
одета в просторное платье-рубаху, с несколькими верхними накидками,
ложащимися красивыми складками.
Мужчины невольно вскочили при ее
появлении. Бьёр додумался превратить это в поклон.