Я мысленно кивнул в ответ и вернулся
к работе, анализируя увиденное. Я не вылечил его. Одно яйцо и чашка
хвойного отвара не могли уничтожить болезнь и последствия
многомесячного истощения, но я дал его организму толчок. Критически
важные нутриенты и энергию, чтобы он перестал умирать и начал
бороться.
Это позволило окончательно
утвердиться в своем новом плане. Стражники? Нет. Слишком рискованно
и неэффективно. Их тела были сильны, и слабый эффект моего Дара мог
бы просто затеряться, а вот поварята… мои товарищи по несчастью.
Они были идеальными объектами.
Их организмы, истощенные до предела,
откликнуттся на малейшее воздействие, как сухая земля откликается
на первую каплю дождя. Как показал опыт с Матвеем, помощь тем, кто
находится в «критическом состоянии», давала максимальный бонус к
опыту. Это был циничный расчет, но он был облечен в форму помощи.
Идеальное сочетание прагматизма и человечности. Помощь им — самый
быстрый путь к силе.
Цель ясна: провести мой первый
массовый эксперимент на поварятах, чтобы подтвердить теорию о
бонусном опыте и начать «прокачку» своего Дара и для этого идеально
подходила вечерняя баланда.
Во-первых, баланда была единственным
блюдом, которое ели все мы, все десять поварят, одновременно. Это
обеспечивало чистоту эксперимента. Не нужно подсовывать еду каждому
по отдельности, рискуя быть замеченным. Один котел — десять
подопытных.
Во-вторых, сама суть этого «блюда»
была идеальной для моих целей. Это не суп, а мутная, серо-бурая,
безликая основа, сваренная на воде из самых дешевых корнеплодов и
овощных обрезков.
Ее вкус был настолько
невыразительным, настолько убитым часами варки, что он мог
замаскировать почти любой посторонний привкус, особенно если
ингредиент был землистым или травянистым. Попытайся я добавить
что-то в кашу для стражи, где был мясной жир и соль, или, не дай
бог, в еду для господ — изменение было бы замечено мгновенно. Но
баланда… она была кулинарным «белым шумом», идеальной средой для
тайной диверсии.
В-третьих, это возможность.
Ежедневный ритуал помешивания огромного котла был самой тупой и
изнурительной работой, которую всегда сваливали на самых младших —
то есть, на меня и Матвея. Никто не следил за тем, как ты мешаешь.
Прохор в это время был занят самым важным — мясом для стражи и
господского стола. Это давало мне идеальное окно, несколько минут,
когда я оставался с котлом практически наедине.