Правда, неясно было, почему на «лишнюю» подворотню никто
до сих пор не обратил внимания. Во дворе всегда
полно народу — тут тебе и Фомич, и жильцы дядины
туда-сюда шастают… и тетя во двор выходила. Неужели никто
не увидел загадочной подворотни и не заглянул
в нее? А если заглянул — и пропал на той
стороне? А что, вполне могло такое случиться!
Воображение живо нарисовало Николеньке трагический сюжет:
студент Васютин находит таинственную подворотню, ныряет в нее…
и, скажем, погибает под колесами одного из стремительных
экипажей, называемых «автомобили». Или пугается, убегает, как сам
Николенька, прочь от дома на Гороховской —
и не может найти дорогу обратно. Это ведь мальчику
повезло, и он наткнулся (в буквальном смысле)
на таких милых людей, которые приняли участие в его
судьбе. А если бы не наткнулся, или
не приняли бы? Так бы и болтался по улицам
будущего века, подвывая от ужаса и отчаяния?
В общем, додумывал все это Николенька уже на лестнице.
Он стремглав выскочил во двор, кинулся к подворотне…
и увидел на ее месте ровную, оштукатуренную стену. Даже
скамейки давешней не было — Васютин и компания
зачем-то перетащили ее в другой угол двора.
Николенька подошел к стене, где недавно открылся проход
в будущее, и потрогал ее руками. Опасливо так —
а вдруг в последний момент стена обернется зияющим
провалом, и неосторожного мальчика засосет туда со всеми
потрохами? А потом стена сомкнется, сыто чавкнув, —
на веки вечные…
Но никакого провала не появилось. Штукатурка оказалась
точно такой же, какой ей быть и полагалось —
шершавой, неровной и слегка нагретой майским солнышком.
Николенька с трудом подавил желание понюхать ее —
и тут двор огласили возмущенные крики. У подворотни (той,
правильной, через которую по сто раз на дню проходили
и сам Николенька, и другие жители дома) разгорелась
форменная баталия. Дворник Фомич, бурча что-то назидательное,
крутил ухо какому-то мальчишке. Тот, невнятно крича, вырывался,
правда, без особого успеха. Еще бы — дворник Фомич слыл
грозой сорванцов всей Гороховской; нарушителям спокойствия,
дерзнувшим проникнуть во вверенный его заботам двор,
приходилось ох, как несладко.
— А ну пусти, олень! Чмо бородатое! Права
не имеешь!
То, что жертва Фомича орала во весь голос, нисколько
Николеньку не удивило. Он и сам в подобной ситуации…
А вот содержание этих воплей было по меньшей мере
загадочным. Да и голос кричавшего был вроде бы
знаком…