Когда мы поднялись в квартиру, мальчик перво-наперво
представил меня своей тетке. Та оказалась образцом радушия, хотя
в глазах ее нет-нет да и проскальзывало недоумение.
Понять ее, впрочем, можно — племянничек ни с того ни
с сего приводит в дом неизвестно кого, причем этот самый
«неизвестно кто» одет, мягко говоря, предосудительно, да еще
и лепечет что-то невнятное.
Нет, на бомжа я, конечно, не тянул, но вопросы
наверняка возникали. И лишь воспитание не позволило тете
Оле поинтересоваться — а кто я, собственно, такой
и с чем пожаловал? В общем, путаные объяснения
насчет «товарища одного мальчика из нашей гимназии» пока что
прокатили — и мы с Николкой оказались
за обеденным столом.
Впрочем, не сразу — здесь, как оказалось,
в обычае семейные обеды, так что пришлось дожидаться
возвращения Николкиного отца. Тот, как выяснилось, преподавал
в гимназии. Услышав об этом, я внутренне сжался — ну
все, сейчас будут ВОПРОСЫ.
И точно. Нет, расспрашивали меня вежливо и даже
деликатно. Причем без малейшего подвоха, и о самых что ни
на есть безобидных вещах: кто я, где учусь, кто родители, где
живем и кем служит отец.
Значит, так… спалиться я мог в первые же десять секунд
застольной беседы. Спасли меня два обстоятельства: во-первых, обед
был очень вкусным, ничего подобного я не пробовал. Так что я
вполне заслуженно отдавал должное стряпне кухарки Овчинниковых
и делал вид, будто не расслышал очередного неудобного
вопроса. А во-вторых — перед самым обедом мы
с Николкой успели на четверть часа заскочить к нему
в комнату. И там, среди прочего, я увидал
на письменном столе журнал «Вокруг света». Вы представить себе
не можете, что я испытал! Будто встретил доброго знакомого
в далеком уголке мира, где русских, а то
и европейцев, вообще никогда не было. Мы выписывали
«Вокруг света» сколько я себя помню — но я и понятия
не имел, что этот журнал выходил и в одна тысяча
восемьсот восемьдесят шестом году25!
Дизайн издания с тех пор сильно изменился —
в восемьдесят шестом это была невзрачная серая брошюра
с черно-белым штриховым рисунком, — но название
никуда не делось!
Так вот. Раскрыв журнал, я наткнулся на большую статью
о Русской Америке. Читать я ее, разумеется, не стал,
не до того было — хозяин комнаты засыпал меня
вопросами, — но пару названий запомнил. Например, город
Ново-Архангельск. Ну и когда Василий Петрович, отец Николки,
повторил вопрос «Так откуда вы, молодой человек?», — я возьми
да ляпни: «Мы с отцом неделю как приехали из Русской
Америки, из Ново-Архангельска»26.