Николенька, приглядевшись, с ужасом узнал в мальчишке
своего спасителя Ваню — это ему Фомич с упоением
крутил ухо!
Гимназист заверещал так, что дворник тут же опустил свою
жертву. С воплем: «Как ты смеешь, немедленно отпусти, это ко
мне пришли…» — мальчик храбро кинулся спасать жертву
произвола.
Недоразумение разрешилось достаточно быстро. И стоило
Фомичу удалиться в свою каптерку (он так
и не признал поражения и отступил, недовольно бурча
что-то себе под нос и бросая на Ваню настороженные
взгляды), как Ваня накинулся на своего избавителя:
— Слушай, мне домой надо, и поскорее. Где этот твой
портал… ну, калитка? Та, через которую ты… мы… ну, за которой
двадцать первый век? Пошли скорее, меня отец ждет!
— Так ведь нет ее. Вот, сами посмотрите, —
и Николенька подвел мальчика к стене: — Вот тут она
была, а теперь — нету. И следов никаких…
Это был удар — Ваня сразу как-то сник. Он стоял перед
стенкой, бессмысленно ковыряя ее пальцем. Даже пару раз
в отчаянии пнул безответную штукатурку ногой.
Бесполезно — стена стояла, как… стена. Никакой волшебной
подворотни не было, не нашлось даже трещинки —
сплошная преграда.
— Во я попал… И что дальше делать — снимать
штаны и бегать?
— Нет, ну зачем же, — Николенька растерялся
от такого странного предложения. Он понимал, что теперь они
с Ваней поменялись ролями и его давешний спаситель сам
оказался в ужасном положении. — Давайте пойдем к нам
домой, я вас чаем напою, а там что-нибудь придумаем…
— Слушай, что ты мне все «выкаешь?» Давай уже на «ты»,
сколько можно… — Николка обрадованно кивнул, а Ваня
оглядел двор, сплюнул и решительно заявил: — Ну ладно,
пошли. Все равно тут ловить нечего. По ходу, ты
не гонишь, портал и правда накрылся медным тазом… —
И, выдав эту загадочную сентенцию, Ваня отправился вслед
за Николенькой — по лестнице вверх, в квартиру
Овчинниковых.
А Николенька поднимался и думал — кого,
собственно, он должен был гнать, и при чем тут
медный таз?
Ну, в общем, дела мои были плохи — и это еще
мягко сказано. Нет, Николка оказался отличным малым и рад
был бы мне помочь… но что он мог сделать? Проклятая
подворотня взяла и исчезла, не оставив мне никакой
надежды. Стена старинного (хотя какой он старинный — всего лет
десять как построен!) дома на Гороховской надежно отрезала
меня как от родного века — так и от всех, кого
я там оставил.