Иван, устроившись рядом, быстро заснул, опустив голову на мои колени. Александра сидела напротив и с любопытством разглядывала меня. В темноте кареты едва проглядывал ее силуэт.
– Простите за настойчивость, капитан, – прервала она внезапную тишину, – почему вы решили нам помочь? Ведь могли просто проехать мимо.
– Не всякая помощь требует объяснений, – усмехнулся я. – Иногда просто нужно следовать зову сердца.
8. Глава 7.
Кожа под моими губами была нежной, как мякоть персика. Я жадно целовал шею, скользил языком по ключицам, сжимал в руках округлые полушария груди и погружался в жаркую пучину страсти.
– Владимир… – голос звучал так нежно, точно пение первых весенних птиц.
Он звонким ручейком отражался от стен, пробуждая вихрь эмоций. Звал за собой, уводил в такие дали, где все дышало тайной и волшебством.
Я слизывал звук этого голоса с пухлых губ, вырывал стоны наслаждения, с упоением обнимал тонкую талию. Сам задыхался от неистовой бури, что поднималась внутри. Горел в огне, который могла утолить только она.
– Ваше сиятельство, дороги дальше нет! Все размыло.
Я резко открыл глаза и недоуменно нахмурился. Первые несколько секунд не осознавал до конца, где нахожусь и что здесь делаю. А потом мой взгляд остановился на сидящей напротив Александре. Внезапно в голову сплошным потоком хлынули воспоминания о недавних событиях, и я вспомнил, как она очутилась в карете.
В проеме двери показалось обеспокоенное лицо Никифора.
– Что случилось? – я потер рукой лоб, пытаясь стереть мелькающие перед глазами образы, но память не сдавалась, настойчиво подсовывая то вид обнаженной женской груди, то пухлые губы, то стройные лодыжки.
– Не проехать дальше, говорю, – пробормотал возница. – Дерево перегородило, а объехать никак – через соседнюю деревню, да в объезд круг большой. Боюсь, лошадей загоним.
Закутавшись в плащ, я поспешно выскользнул на улицу и огляделся. Дождь хлестал нещадно, ноги разъезжались по размокшей земле, и приходилось цепляться за любой выступ на карете, чтобы не упасть в грязь.
– Гляди, Никифор, там, кажется, виднеется свет. Наверное, деревня или село. На ночлег попросимся в какой-нибудь дом, а утром будем решать, что делать дальше, – сказал я, отворачиваясь от холодных струй дождя. – Давай, только поторопись, поздно уже.
– Попробую. Но по такой-то непогоде не просто будет, – проворчал Никифор.