– Конечно, – спохватился я.
Кинулся к девушке и принялся распутывать верёвки, которыми она была связана.
– У вас несомненный талант находить неприятности на свою прелестную голову, mademoiselle, – пробормотал я, распутывая веревки, которыми она была связана.
– Где же ваш кучер? – спросил я, оглядываясь по сторонам. – Неужели погиб?
– Да нет. Этот трус сбежал и оставил нас здесь одних, – сказала она.
– Благодарю вас, сударь, – послышался тихий голос мальчика, когда Никифор, наконец, разрезал веревку, стягивающую его тонкие запястья. – Вы спасли нас от ужасной участи. Вы храбрый человек, раз не побоялись встать один против целой шайки.
– Во-первых, я был не один, со мной был мой камердинер, – ответил я, по-дружески похлопав Ивана по плечу. – А, во-вторых, я уверен, если бы вы оказались на моем месте, то поступили бы так же.
– Я совсем не умею драться и стрелять из пистолета, – тяжело вздохнул мальчик, торопливо вытирая глаза. – Скажите, а вам совсем-совсем не было страшно?
– Смерти не боятся только уже мертвые, – грустно усмехнулся я. – Но вам не стоит об этом думать сейчас. Все плохое уже позади.
– Ваня, хватит приставать с вопросами, – Александра дернула брата за руку, прерывая разговор. – Простите его, капитан. Честно говоря, я удивлена. Он обычно очень застенчив и почти не общается с незнакомыми людьми.
– Но мы ведь уже знакомы. Не правда ли? – усмехнулся я, ласково потрепав мальчика по голове.
Иван кивнул и доверчиво посмотрел мне в глаза.
– Даже не представляю, что нам теперь делать? – растерянно глядя по сторонам, сказала Александра. – Как мы доберемся до Москвы?
– Не сочтите за навязчивость, сударыня, но я готов предложить вам свою карету. Внутри достаточно места для троих человек. А в ближайшем городке вы сможете нанять новый экипаж, – сказал я.
– Но… я даже не знаю. Вы снова помогаете нам. Как мы сможем отплатить вам за вашу доброту? – несколько смущенно спросила она.
– Ехать в приятной компании, что может быть лучше, – улыбнулся я.
Через полчаса, переложив немногочисленный багаж Александры и ее брата, карета двинулась в путь. Ранние осенние сумерки стали гуще, и вся окрестность вскоре потонула во мраке.
Внутри кареты царила тишина, нарушаемая лишь редким постукиванием колес и шорохом земли. Этот спокойный ритм умиротворял, и мне вдруг вспомнились теплые вечера, проведенные в кругу семьи.