Пользуясь оперативной паузой, я решил примириться с Тропининым.
Контора для этого подходила мало, туда часто забегали люди с
вопросами или просто поболтать. А процесс примирения требовал
спокойной обстановки.
– Что мы делим шкуру не убитого медведя? – сказал я, выловив
современника на берегу, где он бросал камешки. – Наши разногласия
пока не существенны. Думаю главное сейчас продвинуться как можно
дальше, зацепиться за Америку. А что случится потом – так ли уж
важно? Возможно, колонии со временем станут доминионом, или обретут
независимость. Возможно, их поглотят более сильные соседи, войной
или экономикой или просто задавят переселенцами. Возможно, при этом
останется некая культурная автономия. Возможно, колонии таки
продадут, как это случилось в нашей с тобой реальности. Потому
повторяю, так ли уж важно, что станет потом?
– Для меня важно, – твёрдо заявил Тропинин.
– Но ведь ты всё равно начал бы с этого? Прежде чем поднять флаг
империи на чужом берегу, нужно сперва сойти на него. А мы сейчас
как раз над этим работаем.
Он некоторое время раздумывал, стоит ли возобновлять спор.
Потом, видимо решил попытаться.
– Флаг империи это ведь не просто "символ веры", это ещё и
защита. Против диких народов твоя тактика может и действенна, но
что будет, когда ты наткнёшься на европейцев? Твою пиратскую
республику сомнут походя и будут считать себя в полном праве. А
империя сильна одним только именем. Оно заставит любого сто раз
подумать, прежде чем подносить фитиль к пушке.
– Фронтир отличается здоровым цинизмом, или, говоря иначе,
гибкостью мышления, – я усмехнулся. – Если нам будет выгодно
поднять флаг империи, мы поднимем его. Навтыкаем сколько нужно
чугунных орлов, в качестве пугала, если угодно.
– Нет, не угодно, – возразил Тропинин. – Ты говоришь "нам", а
подразумеваешь только себя. Ты говоришь о свободе, а сам
манипулируешь людьми, которые идут за тобой. Используешь их в
тёмную. А им, если подумать, плевать на твою утопию.
– А на империю не плевать?
– Не думаю.
– А ты заглядывал под их черепушки? – предложил я. – Хотя бы
умозрительно. Половина из моих людей – дальневосточные аборигены.
Они скорее ненавидят империю, чем желают её утверждения на чужих
берегах. А вторая половина – русские. Но это не те русские из
фильмов про Невского и Суворова. И я тебе уже говорил, о чём они
помышляют. Их манит добыча, богатство, азарт. Но это так сказать
верхний слой помыслов. Люди не случайно забрались на край света, не
случайно двинулись дальше. Просто подцепить барахла разбоем они
могли бы и где-нибудь на Самарской Луке. А здесь, если
послушать, полно разговоров о райских землях, о сказочных островах,
о воле, свободе. Люди подсознательно ищут какого-то идеала, хотя не
в состоянии чётко сформулировать его. Не добрались ещё до России
лозунги и доктрины.