— Мы не можем ждать, Тихон. Без угля всё это, — я обвёл рукой
чертежи на стенах, — просто рисунки на камне. Нам нужен весь уголь,
какой только можно достать. И я знаю, где его взять.
Тихон вопросительно посмотрел на меня.
— Я пойду с тобой, — сказал я, предвосхищая его следующий
вопрос. — Это слишком важный разговор. Углежог Феофан должен
видеть, что я готов платить. Что я настроен серьёзно.
Сегодня мы либо обеспечим нашу кузницу огнём на всю зиму, — я
решительно направился к выходу, — либо наш враг окончательно
перекроет нам воздух. Пора поговорить с углежогами.
**Друзья, если понравилась книга поддержите автора лайком,
комментарием и подпиской. Это помогает книге продвигаться. С
огромным уважением, Александр Колючий.
Раннее утро встретило нас холодом и промозглым туманом,
цеплявшимся за одежду мокрыми, ледяными пальцами. На поясе тяжело и
обнадёживающе висел увесистый кожаный мешочек с серебром — задатком
от Агнии. Он был моим главным аргументом, моим ключом, который, как
я верил, откроет любую дверь, идущий заключать свою первую крупную
сделку по обеспечению сырьём.
Мы шли по лесной тропе, которая становилась всё уже и
запущеннее, уводя нас вглубь дикого, нетронутого леса. Тихон,
ковылявший рядом, то и дело с тревогой оглядывался, его лицо было
мрачнее грозовой тучи.
— Углежоги — народ дикий и пугливый, господин, — проскрипел он,
когда мы сделали небольшой привал у ручья. — Живут особняком,
чужаков не жалуют. А люди Медведева… они ведь хитрые, как лисы.
Могли и до них добраться, напугать, пригрозить …
Я отмахнулся от его опасений с холодной, почти математической
уверенностью.
— Их дело — жечь уголь и продавать его, Тихон. Их страх перед
Медведевым — это одна переменная. А голод их семей — другая. Я
предложу им цену, от которой не отказываются. Поверь, серебро в
этом лесу говорит громче, чем угрозы любого управляющего.
Экономические законы универсальны. Спрос рождает предложение. А у
меня — очень большой спрос и очень весомое предложение.
Старик лишь тяжело вздохнул, не находя аргументов против этой
непонятной, но такой уверенной логики. Он верил не в законы
экономики, а в силу страха.
Мы шли дальше. Лес становился всё гуще, деревья — выше, а тропы
— едва заметными, почти исчезающими под ковром из прелой листвы и
мха. Солнечный свет с трудом пробивался сквозь плотный зелёный
купол, создавая внизу мир теней и полумрака. В какой-то момент я на
долю секунды активировал Дар, просто чтобы отвлечься. Мир
преобразился. Я увидел не просто стволы деревьев, а сложные,
переплетённые системы капилляров, по которым медленно, как смола,
текла бледно-зелёная энергия жизни. Увидел под ногами сложную
геологическую структуру, слои глины и песка. Этот мир был сложным,
упорядоченным, и это вселяло уверенность.