Громов рассмеялся невеселым, хриплым смехом и запрокинул голову, взъерошив себе волосы ладонями.
— Но с этим мы потом разберемся. Давай вернемся к тому, как в мой кабинет залезла ты.
13. 12.
Маша.
— Но с этим мы потом разберемся. Давай вернемся к тому, как в мой кабинет залезла ты.
Он хлестнул меня взглядом, и я почувствовала, как заалели щеки.
— А я не залезала! Я зашла! — я сама шагнула ему навстречу, наставив на его грудь указательный палец. — Я тебе не воришка, чтобы ты так про меня говорил. В отличие от твоих охранников, между прочим...
— Ну-ну, — Громов усмехнулся и покачал головой. На меня он смотрел скорее насмешливо, чем зло, и это придавало мне сил. — Зашлась, то же мне. Как ни назови, а вошла туда ты без разрешения.
Он накрыл мою ладонь с направленным на него указательным пальцем. Громов сжал кулак, и ладошка полностью поместилась ему в руку. Потянув слегка на себя, он заставил меня подойти еще ближе, и теперь мы снова стояли вплотную. Я не сводила с него взгляда, хотя для этого пришлось задрать голову и приподняться на цыпочки. Я видела его сжатые в строгую линию губы, видела бьющуюся на шее жилку, видела напряженный подбородок. Я не собиралась отворачиваться и отступать.
— А мне давно нужно разрешение, чтобы ходить по твоему дому? — ласково промурлыкала я и затрепетала ресницами. — Вот если я, например, захочу лечь днем на кровать – мне тоже тебя спрашивать?..
Он моргнул несколько раз, обескураженный и сбитый с толку, и, воспользовавшись этой короткой заминкой, свободной рукой я скользнула по его груди вниз, к подтянутому животу и потянула за пуговицу на брюках.
Его зрачки расширились, а губы – дрогнули. То ли он сдерживал усмешку, то ли – удивленный выдох.
— Ах ты чертовка, — прошептал он почти с восхищением, чем заставил меня довольно, по-кошачьи хитро улыбнуться. — Думаешь, заболтаешь меня, соблазнишь, и я все забуду?
— Именно так, — я склонила к правому плечу голову, поглядывая на него теперь уже снизу вверх, и продолжала рукой скользить по его свитеру на животе и ребрах. — Именно так я и думаю, Кирилл.
— Тогда тебе придется постараться, — на грани шепота выдохнул он и вовлек меня в глубокий, долгий поцелуй.
Сейчас мы никуда не спешили. Когда в легких закончился воздух, а губы бесстыдно припухли и налились кровью, Громов отстранился от меня, продолжив удерживать лицо в своих ладонях.