Мы оба немного помолчали, буравя взглядами друг друга.
— Чтобы вы понимали, Александр Лукич, давеча, совсем недавно, у
одного из моих заводов были найдены серебряные жилы. Вот еду — как
бы об этом радостном событии доложить её величеству! — с явным
разочарованием сказал Демидов.
А я вот уверен, что он уже не один год, может быть, и года три,
чеканит собственную монету. И только сейчас, возможно, даже лишь в
ходе нашего разговора, решил доложить Анне Иоанновне о найденных
серебряных залежах. А тут даже я, который явно не должен ничего о
серебре Демидова знать, недвусмысленно намекаю ему. Да чего там,
почти в открытую говорю!
— Если бы я, Акинфий Никитич, нашёл богатые золотые жилы… да
было бы желание употребить всё это не только для своего обогащения,
но и для величия России? — сделал я очередной заход, практически
уже прямо озвучивая своё предложение.
В комнату, где мы оставались одни с Демидовым, вернулся Нартов.
Разговор сразу же прекратился. Что уже говорило о том, что я попал
прямо в точку. И теперь нужно лишь время, возможно, день или два,
чтобы Демидов всё это обдумал, проанализировал моё поведение,
понял, что я — не какой-то засланный казачок, должный его
спровоцировать. Ну и согласился на моё предложение.
Это было бы идеально. Община Кондратия Лапы добывает золото,
может быть, даже и Демидов кого-нибудь пришлёт к нему на усиление.
Это золото переплавляется в монеты… и всё. Вполне официально можно
после этого использовать золотые кругляши. Сложно представить, что
найдётся эксперт, который докажет, откуда именно это золото, из
которого сделаны монеты.
* * *
Москва
19 ноября 1734 года
— Господа, пусть мы и недолго служим, но вы все становитесь мне
словно семья! — провозглашал я тост на наших офицерских
посиделках.
На втором часу офицерского собрания роты можно уже и такие речи
произносить, чтобы все пропитались корпоративным духом.
В целом я стараюсь, чтобы в моей роте была дисциплина, порядок,
трезвость. Но если людям не давать хотя бы раз в месяц
расслабиться, переключиться, то так недолго и до нервного срыва,
или, возможно, мыслей о бунте. Пусть знают, что есть служба, но я
нормальный человек, не узурпатор, не тиран. Могу и отдыхать, но,
конечно, чаще работать.
Кроме того, мы же русские люди, потому для нас лучший «клей» в
коллективе — совместное празднование чего-либо. Ну или хмельное
застолье по какому-нибудь поводу, пусть даже и без оного. Важно
только нащупать ту линию, красную черту, где панибратство начинает
одолевать субординацию.