Так что теперь я смотрел на него и с гордостью, поскольку сам
воспитал такого воина, и с благодарностью. Но сам Фрол снова глянул
на меня странно и заговорил не сразу, с усилием.
И то, что он сказал, повергло меня, скажем помягче, в крайнее
изумление.
— Ваше высокоблагородие, дозволяет ли мне мой чин вызвать вас на
дуэль? Не будет ли сие для вас унижением? — так же медленно и тихо,
но уже с большей уверенностью продолжал Фрол.
— Фрол, итить тебя в дышло! Что ты городишь? Или офицерство тебе
розум помутило?! Так тренировками быстро вправлю! — возмущенно
отвечал я.
— Убейте меня на дуэли! Я полюбил её! — вдруг с надрывом
выкрикнул Фролов.
— Кого? — спокойно спросил я.
Хотя уже и сам догадывался. Вряд ли можно говорить о том, чтобы
Фролов влюбился в Елизавету или в Анну Леопольдовну. Да если бы он
в них и влюбился, хотя для этого, как минимум, нужно было хотя бы
увидеть этих женщин, так и ладно. Мало ли кто влюбляется в
принцесс. Но и дуэлировать за их руку со мной пока что никак не
вышло б.
Оставался один вариант — Марта. Поэтому я не стал мучить Фрола
ожиданием.
— И ответила ли на твою любовь Марта? — тут же задал я новый
вопрос, тем закрывая прежний.
Фрол опустил было голову, но тут же поднял на меня иной, горящий
взгляд.
— Не гневайтесь, ваше высокоблагородие, на неё, на Марту.
Примите мой вызов на дуэль и заколите меня шпагой! Ибо ведаю я, что
поступил бесчестно, — всё так же с надрывом, чуть ли не плача,
говорил Фролов.
Я рассмеялся. Нет, не потому стало смешно, что, по сути, лишился
прекрасной дамы. Хотя, если сильно ёкнет сердце по прибытию в
Петербург, то мы бы ещё посмотрели с Фроловым, с кем осталась бы
огненная бестия. А стало мне смешно другое, что близкие мне офицеры
— почти сплошь с какими-то психологическими проблемами. Они честно
выполняют свой долг, делают это намного профессиональнее, чем
другие. Ну, а я среди них — словно мамка. Не хватает нам
психологов!
Тот же Данилов… Ведь я не уверен, что окончательно переубедил
его, и что при первом же дежурстве во дворце императрицы он не
прострелит голову Бирону. Теперь вот ещё и Фролов с его понятиями о
чести и бесчестии голову готов сложить.
— Не думаю я, что ты силой взял Марту. Ну а коли случилось
именно так, и снасильничал, то не дуэль тебя ждёт, а заострённый
кол в ближайшем лесу. Ежели же всё по согласию да по любви… — я с
изрядной силой похлопал по плечу Фролова, отчего у него даже
подкосились ноги, но не стал договаривать очевидного, вернулся в
офицерское собрание.