Внутри меня бушевали странные эмоции. Какого-то чувства
собственничества не было, горечи от потери Марты — тоже нет. Я даже
как-то переживал теперь относительно того, а умею ли я
по-настоящему чувствовать.
Да нет, вопрос ведь был не в этом. А вот свободен ли я для
чувств?
Нина… неужели любовь к этой женщине меня будет сопровождать и во
второй жизни? Неужели не позволит испытать радость взаимной любви к
живому человеку, а не к образу, рождённому моим воспалённым
воображением?
Нет, я точно не любил Марту. Я относился к ней как потребитель.
Вот теперь приходят на ум мысли, что было бы неплохо мне найти ещё
кого-то, с кем бы я мог решать свои некоторые интимные дела. Или
всё же к Елизавете Петровне почаще захаживать?
— Господа! Все ли из вас помнят истинную красавицу Марту? —
обратился я к офицерам, когда вернулся в трактир.
Краем зрения я увидел вошедшего Фролова. Он мялся у двери,
растерявшись и явно не понимая, что ему делать. А между тем я
продолжал говорить:
— Так вот, господа, по приезду в Петербург в сваты пойду! Буду
Марту просить выйти за подпоручика Фролова! Предлагаю, господа,
всем вместе упрашивать сию девицу, дабы у неё не было шанса
отказать!
Я решил ни в коем случае не допустить сценария, при котором мог
бы сам стать жертвой всего происходящего. Вот что именно меня во
всех этих любовных сплетениях беспокоило — это не допустить
разговоров, что Фролов отбил у меня женщину. Причём далеко не факт,
что я не вернул бы себе рыжую трактирщицу, будь на то моё желание.
Так что лучше инициатива будет исходить от меня, что я словно
передаю Марту за какие-то особые заслуги своему бойцу. И вот это и
будет моей некоторой местью — и Марте, и Фролову.
Может, некрасиво поступаю, но в данном случае ни мой имидж, ни
авторитет пострадать не должны. А я ещё буду так отплясывать на их
свадьбе, что молодожёны надолго запомнят такого танцора!
— Мохнатый шмель — на душистый хмель. Цапля серая — в камыши, а
немецкая дочь — за любимым Фролом в ночь, по родству… прекрасной
души! — пел я известный романс из кинофильма, на ходу несколько
переиначив.
И та шутливая манера исполнения, что я демонстрировал, также
пришлась по вкусу, что называется — зашла публике. Насколько же
публика это неприхотливая и не избалованная различными шоу и
множеством музыкальных произведений на любой вкус!