- Василий Андреевич! Вот!
- Что тут, Константин? Стихи?
- Нет, то есть да. То есть не совсем стихи, - песня.
- Вот как, любопытно. Позвольте, - мэтр забрал
исчёрканные листки.
- Это прежняя версия, вот последняя.
- Костя, ты хоть понимаешь что натворил, - старика едва
не хватил удар, Жуковский с благоговейным ужасом смотрел на меня.
Ай да Роберт, ай да молодец!
Всегда бесило в альтернативках "перепевание" очередным
попаданцем советских шлягеров и огромные, на главу и более
перечисления сумм гонораров и прочих благ, за уворованные тексты и
мелодии, а тут сам...
Ну, оправдание то всегда найдётся - денег за
скоммунизженный текст Рождественского не получу. А слава и
признание, если таковые будут, нужны для укрепления авторитета
меня-попаданца и "более лучшего" изменения действительной
реальности. Говорю ж, оправдание отыщется даже самым неблаговидным
поступкам.
Жуковский потащил Костика к маменьке, учинив грандиозный
переполох. Я, отобрав у поэта черновики, уселся за небольшое пиано.
Матушка, сёстры-братья и прочий "обслуживающий персонал"
привлечённые криками впавшего в поэтическое безумие Василь Андреича
ждали исполнения романса...
- Мне писал Саша о природе тех мест, где сейчас
находится. Безбрежный океан звёзд, отражающихся в великой реке
Амур, величавые ели по берегам, переписка брата и Мари, их любовь,
вспыхнувшая как факел в ночи за тысячи вёрст (господи, какую хрень
я несу, но надо, Штирлиц, надо) - вот что послужило к написанию
сего произведения. Не судите строго.
И я грянул. Разумеется, предварительно потренировался у
себя в комнатах, но всё равно сомневаюсь, что вытяну на уровень
Лещенко или Кобзона. Да и на два голоса петь надо, по идее. Ну, нет
тут Анны Герман, что уж поделать...
Покроется небо пылинками звезд,
И выгнутся ветки упруго.
Тебя я услышу за тысячу верст.
Мы - эхо,
Мы - эхо,
Мы - долгое эхо друг друга.
И мне до тебя, где бы ты не была,
Дотронуться сердцем не трудно.
Опять нас любовь за собой позвала.
Мы - нежность,
Мы - нежность.
Мы - вечная нежность друг друга.
И даже в краю наползающей тьмы,
За гранью смертельного круга,
Я знаю, с тобой не расстанемся мы.
Мы - память,
Мы - память.
Мы - звездная память друг друга.
Кто порвал зал? Я порвал зал! Матушка и сёстры рыдают,
кто-то бежит за Мари, которая в храме набирается православной
благодати. За отцом скорохода погнали...