— Н-нет. — На всякий случай
отступив, Гёделе покачала головой. — С чего вы взяли?
Нищенка осклабилась шире.
— Ну а как? Бродишь одна в потёмках,
приглядываешься. Я местных знаю, а тебя первый раз вижу. — Оставив
тележку, женщина подула на пальцы. — Так что, голуба, ищешь чего?
Или кого?
Вопрос Гёделе не понравился.
Незнакомка не вызывала страха, но доверять ей было опасно. Об этом
всегда твердила тётя Лейсбет.
— Да брось. — Истолковав молчание
по-своему, нищенка не спеша побрела вдоль изгороди — в том же
направлении, куда шла Гёделе. — Я ведь не душегуб и не ведьма
полночная, что детишек ест живьём. — Та, видимо, хотела засмеяться,
но только закашлялась в кулак. — Не заразно, не бойся. Простуда.
Знала б ты, голуба, как по утрам от холода кости ломит — страсть.
Да и поговорить тут не с кем... Не смотри, что старая карга
распелась. Иногда тоска берёт такая, что с отражением в луже
начинаю вести беседы. Но это ничего, до тех пор, пока оно не
ответит, верно?
Хриплый смех собеседницы казался ещё
более неприятным, чем гнетущая тишина.
— Наверное. — Она пожала плечами,
собираясь развернуться, но нищенка остановилась на перекрёстке.
— Так куда тебе, голуба? Направо —
Гатрихт, налево — Ваасрихт. Ну а прямо — моя вотчина. Позвала б на
огонёк, да ведь откажешься.
Если бы не темнота, их разделявшая,
Гёделе могла поклясться, что лохмотница ей подмигнула.
— Нет, спасибо, мне сюда. —
Изобразив подобие вежливой улыбки, девочка свернула налево.
— «Спасибо» в карман не положишь,
детонька. А впрочем, шучу я, беги себе. Поздно уже, поздно...
Гёделе с облегчением выдохнула,
когда голос стих. Спешно пробежав половину переулка, она замерла у
десятого дома. Чуть дальше по чётной стороне тянулась стена с
цифрой шесть. Отойдя назад, девочка убедилась, что ей не
померещилось. Но ведь так не бывает!
Напротив высились дома семь и
девять, словно смеясь над ней, бросая мелочь в копилку отчаяния.
Нет, нет и ещё раз нет! Гёделе отказывалась верить в то, что поход
был изначально напрасным. Не могло всё кончиться вот так, не могла
судьба лишить её единственного шанса...
Рывком опустившись на корточки, она
зажмурилась, и голова взорвалась острой болью. Не как тогда, с
Красавчиком Юпом, но достаточной для того, чтобы мир поблёк на
несколько мгновений.
Первым звуком, который она услышала,
стал стук капель, падавших с крыши. Затем пришёл скрип несмазанных
петель, и в последнюю очередь — вой ветра в дымовой трубе.
Распахнув глаза, Гёделе увидела, как прямо перед ней призывно
хлопала калитка. Узкий каменный фасад, притулившийся меж двух
других, был непримечательным: в темноте его легко пропустить.