— Охотно верю. — Плеснув на дно
стаканов виски, он лёгким движением послал один Дитриху. — Моя
просьба как раз схожа с твоей... занятостью.
Барт выдержал паузу, но Дитрих
молчал. Железный вздохнул:
— Помнишь Хенрика де Блая? Должен
помнить, он был распорядителем в Ямах... Так вот, у него на днях
сын пропал, Хенрик Младший. Мы весь город перевернули вверх дном, в
каждую крысиную щель заглянули — всё зря. Как сквозь землю
провалился. А бизнес стоит. Упускать партнёра не в моих правилах,
да и пацан ведь пропадёт...
Усмешка на губах Дитриха стала
кривой — почти страшной, как если бы прежний Гасси вырвался
наружу.
— Плевать тебе на пацана, Барт,
мне-то не свисти. Нажива тонет, вот и всё. Только ты не по адресу —
я землю по заказу не рою.
Железный был прав — де Блая он
помнил. Ведь это он присваивал себе половину выигрыша, когда еле
живой Гасси выползал из ямы. А стоило проиграть, и Дитрих оставался
без гроша. Ни единого дена не перепадало, даже если срабатывали
ставки.
Сильнее Хенрика он ненавидел разве
что отца, призрак которого стоял за спиной.
— По себе судишь? — отозвался Барт
невозмутимо, только пальцы в крупных перстнях сжали стакан. — Не
все ублюдки так ненавидят папаш, что топят их в Мглистой Заводи.
Что молчишь? Думаешь, раз выбрался отсюда и нацепил значок, так
сделался чище? Получил второй шанс? Или клятая магия спасёт тебя от
свинцовой пули? — Он подался вперёд, играя желваками. — Думаешь,
можно так просто сбежать от семьи, которая выкормила и не дала
подохнуть в канаве? Хрена с два, Гасси. Надо платить.
...«За слова надо платить,
парень».
Так сказал менэйр де Блай, когда
безусый мальчишка впервые постучался к нему в дверь. Сказал, что
нужны деньги. Сказал, что хочет драться, как остальные. Как
взрослые. Сказал, что может.
Хенрик, конечно, посмеялся, но
препятствовать не стал, понял: в послевоенные годы жрать хотелось
всем. Поставил его в пару с парнишкой на пару лет старше, и Дитрих
проиграл — с позором и сломанным ребром. Тогда смеялись все — над
безмозглым задирой, чьё прозвище отныне звучало как Гасси —
«хвастунишка».
И вот годы спустя он
стоит на импровизированном ринге в окружении глазеющих ублюдков.
Ему с лихвой хватает денег на то, чтобы кормить мать, оставшуюся
вдовой и не подозревающую, по чьей вине. Но Дитриху хочется больше.
Ему нужно столько денег, чтобы купить новый дом — не рыбацкую
лачугу, а красивый, настоящий дом в приличном районе, где не воняет
рыбой.