– С нашей первой встречи, чар, у вас
изменился цвет волос.
– Смею заметить, что у вас тоже,
сир.
Радован рассмеялся – громко,
заливисто, красиво.
Он выглядел и вел себя как правитель,
которого нельзя было не любить, думал Тобиус: молодой, сильный,
смелый, не по годам мудрый. Но соотечественники все равно помнили,
что этот человек отметил себя клеймом убийцы собственной семьи. Он
вынес им приговор и сам же его исполнил.
Невольно взгляд волшебника опустился
ниже, туда, где к седлу крепились ножны с великим двуручным мечом
по имени Хардзукар [Справедливый Судья (гонг.).]. То был меч
палача, но какой! Очень широкий обоюдоострый клинок без гарды,
длинная рукоять с тяжелым навершием и слегка выгнутая дуга,
украшенная черным золотом, вместо острия. Палаческому мечу и не
полагалось острие, но сам клинок имел в высшей степени странную
форму и, даже если его ковали гномские мастера, наверняка был
страшно тяжел.
– Этим мечом я казнил своих братьев,
сестер и всех их потомков, которые могли бы в будущем угрожать
моим.
Тобиус сделал вид, что не услышал
этих слов, дабы не показать, как они его ошеломили. Он видел
затвердевшее лицо короля, который больше не улыбался.
– Они хотели прибрать к рукам то, что
отец определил мне в наследство. Они думали, что младший брат до
конца жизни будет тренькать на лире и петь песенки, а если не
захочет такой судьбы, то его всегда можно будет образумить, посадив
под замок и приморив голодом. Они ошибались, и расплата оказалась
тяжела. Для нас всех.
– Я не исповедник, сир.
– А я не исповедуюсь. Еще не хватало
– святым отцам пятки лизать.
– Но почему вы говорите об этом со
мной?
– Всего лишь облекаю в слова мысли,
которые появились в вашей голове, когда вы посмотрели на мой меч.
Не надо бояться мыслей, как не надо бояться слов. Именно с этого
начинается страх перед поступками, а мужчина, боящийся поступков,
не может быть мужчиной. Тем более королем. Вы ведь человек
действия, не так ли, чар Тобиус?
– Об этом могут судить другие – не
я.
– И другие судят о вас, чар Тобиус,
не сомневайтесь, так же, как обо мне. Но вам досталась слава героя,
пережившего встречу со смертью, а мне – твари, отнявшей жизни
собственной семьи. То, что семья желала разорвать меня на части, не
в счет. – Он зло улыбнулся. – В моем случае победителя можно
осудить.