– Жалеете, что не оставили им
жизни?
– Король должен поступать так, как
должен поступать король. Жалеть об этом – значит ненавидеть свою
страну, ибо я защитил десятки тысяч жизней ценой нескольких тысяч.
Что ценнее одной человеческой жизни, чар Тобиус?
– Мм…
– Две человеческие жизни. Выгодная
сделка с судьбой для короля. Мой отец Радован Второй не хотел
отдавать Риден в руки шайки жадных и близоруких транжир, погрязших
в собственных пороках. Защитить его наследие – мой долг, и я
позабочусь о том, чтобы исполнить его сполна. А что у вас за долг,
чар Тобиус?
Магистр помедлил с ответом, подбирая
слова.
– Служить миледи защитой, как было
обещано ее отцу.
– Нет, это последнее одолжение,
которое вы оказываете моему будущему тестю. Какой долг у вас перед
самим собой? Что вы должны сделать, чтобы не потерять самого себя?
Цель всей вашей жизни, чар Тобиус, в чем она состоит?
Волшебник моргнул, и в тот краткий
миг темноты перед ним предстал образ существа с рогами, шипами и
красной чешуей, не то человека, не то ящера, безжалостного
чудовища, намеренно извратившего свой облик вслед за моралью.
– Вижу, вы призадумались. Это лучший
из ответов.
Гильдхолл чернел траурными знаменами,
вывешенными на стены, и все вымпелы на его шпилях сменили цвета
гильдий на черный. Заезжать внутрь не было нужды, церемония
погребения проходила в стороне от внешней стены. На той же
проплешине стоял высокий постамент со статуей Джассара Ансафаруса.
Ей было никак не меньше трех тысяч лет, но ветер и дожди не смогли
испортить памятника древнего зодчества.
На обширном пространстве стояли ряды
мраморных гробов, которых было пугающе много. На крышках виднелись
высеченные эмблемы гильдий и имена тех, кто лежал внутри.
Волшебники Гильдхолла облачились в
траурные одеяния без знаков гильдейской принадлежности, выражая тем
самым свое единство в скорби. Тысячи носителей Дара медленно
двигались меж мраморных рядов, прощаясь с погибшими знакомыми и
друзьями. Согильдейцы провожали и оплакивали бывших соратников.
Выжившие произносили тихие речи над теми, с кем недавно, возможно,
соперничали не на жизнь. И кого, возможно, сами и убили, находясь в
состоянии насланного бешенства.
Главы самых влиятельных гильдий
собрались у пьедестала статуи и негромко разговаривали, но разом
умолкли и склонились в приветствии, когда король приблизился к
ним.