– Седой, – хихикнула незнакомка, – ты
чего? Если хочешь схватить, то всей пятерней надо работать.
– Показалось, что листик пристал. Что
это?
– А ты наклонись пониже да
посмотри.
– Чую подвох.
Ее смех увяз в густой атмосфере
парилки; взорвалась шипением порция воды, выплеснутая в печку
Тобиусом.
– Знаешь, Седой, сперва я приняла
тебя за злостного рукоблуда.
– Это не про меня, ну а вообще-то кто
без греха?
Она опять рассмеялась.
– И почему же ты так подумала?
– Из-за рук. У тебя левая толще
правой.
Теперь расхохотался он.
– А быть может, я воин и левша, и
машу я левой рукой, а правой держу щит? А может, я кузнец, и у меня
левая рука рабочая?
– А может, ты волшебник, и долгое
время у тебя не было правой руки, но недавно тебе сделали
новую?
– Хм, это ты как поняла?
– Просто не дура, – мурлыкнула
незнакомка, глядя на него искоса. – Глаза у тебя желтые, как
янтарь. Опять же рученька твоя правая иного цвета, чем левая.
– Зоркий глаз.
Серый волшебник лег на полку, и
веник, повинуясь воле хозяина, начал стегать уже его. Они хорошо
пропарились и вместе нырнули в купель с холодной водой, опрометью
бросились обратно – и так несколько раз. Наконец, закончив
процедуры, Тобиус выбрался в предбанник и уселся на лавку,
укутавшись в отрез льняного полотна. Его компаньонка показалась
следом, подошла нетвердой походкой, повернулась задом и приподняла
ткань.
– Вот, гляди, Седой.
– Я уже нагляделся.
– Не на зад мой гляди, бесстыдник, а
на то, что ты листиком банным посчитал!
На правой ягодице темнела татуировка
в виде розы ветров.
– Нравится?
– Да. Хотя картина уступает в
прелести холсту.
Смеясь, она улеглась на лавку и
положила голову ему на ноги. Остывать после парилки следовало на
свежем воздухе, но в мягком тепле без сквозняков, так что
предбанник подходил вполне.
– Ты смешной, волшебник. И красивый,
хоть и седой.
Ее ладонь легла ему на грудь,
переместилась на правое плечо, скользнула вниз, к бронзе.
– Как это случилось?
– Был щенком, – скупо ответил он. –
Полез на матерого пса. Поплатился.
– Понятно. Видишь этот длинный промеж
моих малюток? Тоже на матерого полезла, он и рубанул от души,
отступила, кончик его меча распорол кольчугу, как ситец, разорвал
поддоспешник и самым концом царапнул по телу. Если бы хоть на
мгновение промедлила – развалил бы он меня от макушки до матки.