По-2 выскочил из облака также внезапно, как и влетел в них,
Богданов увидел впереди светлую ленту реки. «Откуда она здесь? –
подумал недоуменно. – На карте не было!» Думать далее было некогда
– По-2 снижался стремительно. Самолет перескочил реку, едва не
касаясь колесами воды, мягко приземлился на противоположном берегу
и покатил по густой траве. Темная стена леса стремительно бежала
навстречу, заслоняя небо. «Разобьемся!» – подумал Богданов, но в
последний момент лес словно расступился. Самолет вкатился на
небольшую полянку, словно в ангар, и замер.
Богданов с минуту сидел неподвижно, не веря, что все
закончилось, затем отстегнул лямки парашюта и выбрался на крыло.
Лисикова в кабине штурмана уткнулась головой в приборный щиток.
Убили… Богданов не стал трогать тело, без того на душе погано.
Спрыгнул на траву и прислушался. Вокруг было тихо, пожалуй, даже,
неестественно тихо. Нигде не стреляли, не бряцали оружием, не
переговаривались и не хрустели ветками, подбираясь к самолету.
Богданов достал из кобуры «ТТ», передернул затвор и с пистолетом в
руке пошел к опушке. Трава на поляне была высокой, мокрой от росы,
летчик ощутил, как сразу набухли и прилипли к голенищам сапог
штанины комбинезона. Светила неестественно яркая луна – будто САБ в
небе подвесили, свет ее пробивался сквозь ветви деревьев, Богданову
хороши были видны и нетронутая роса на несмятой траве и потемневшие
от влаги головки хромовых сапог. На опушке Богданов остановился и
внимательно осмотрел берег. Тот был пустынен – ни человеческой
фигуры, ни движения. Передний край они благополучно миновали. «А
если это немецкий тыл? – внезапно подумал Богданов. – Линия фронта
здесь изгибается…» Летчик с досадой увидел на росном лугу три
темные полосы, бежавшие от берега к лесу – следы колес шасси и
костыля. В ярком, ровном свете луны, полосы проступали, как
нарисованные. «Откуда такая луна? – недоуменно подумал Богданов,
пряча «ТТ» в кобуру. – Вылетали – была другая!»
Он
не стал мучить себя догадками и вернулся к самолету. Лисикова
сидела в кабине, откинувшись на спинку.
–
Жива? – обрадовался Богданов.
Штурман не ответила. Присмотревшись, летчик увидел две
блестящие дорожки на бледном лице.
–
Ранили? Куда?
– В
ногу, – сдавленным от боли голосом сказала Лисикова.