Спас их тогда Филимонов, лично доложивший командиру
авиадивизии о случившемся. По просьбе Филимонова Синюкова куда-то
перевели, его заменил Гайворонский – тучный, мордатый капитан. В
отличие от Синюкова, держался он просто, шпионов под кроватями не
искал и любил посидеть в компании с летчиками. Выпив, Гайворонский
вспоминал семью (у капитана было двое детей) и хвастался
красавицей-женой. Черт дернул Богданова за язык. Надо сказать,
выпили они немало. Экипажам ночных бомбардировщиков фронтовые сто
граммов наливают за завтраком, когда не только пить, есть не
хочется. Поначалу водка оставалась в графинах, но потом кто-то
сообразил переливать в фляги – про запас. Насобирали, набрались…
Погода стояла нелетная… Богданов и сболтни:
–
Что скажете своим детям, товарищ капитан, как домой вернетесь? Вы
ни разу в сторону немцев не выстрелили!
Гайворонский побагровел и пулей выскочил из столовой. Леня
Тихонов, друг, покрутил пальцем у виска. Богданов сам понимал, что
сморозил. Что его забрало? Может, иконостас из орденов на груди
особиста? У Богданова орденов хватало, но у капитана больше. А ведь
Богданов летал чуть ли каждую ночь…
Капитан отыгрался скоро. Богданова сбили, он сел на
вынужденную в немецком тылу. Коля Сиваков погиб – снаряд
малокалиберной зенитки разорвался у него в кабине. Богданов в
одиночку пошел к своим. Тыл кишел немцами, добираться к своим в
форме и с документами даже думать было нельзя. В ближней деревне
Богданов оставил все, кроме пистолета. Старик, принявший форму и
документы (особенно жалко было орденов), дал взамен промасленный
комбинезон и бумажку, где говорилось, что предъявитель сего служит
у немцев на железной дороге. Одежда и бумажка принадлежали
покойному сыну деда, тот умер от тифа. Богданов запомнил название
деревни, фамилию старика, и потопал к фронту. Пришлось прятаться в
лесах, отстреливаться от полицаев (одного убил, остальные отстали),
к своим вышел только на четвертый день. Вот тут Гайворонский и взял
его в оборот. Дело шил серьезное – измена Родине, пахло не
штрафбатом – расстрелом. Филимонов, золотая душа, выручил снова.
Послал в тыл По-2 – экипаж Лени Тихонова вызвался добровольно.
Ребята ночью сели у деревни, забрали у деда форму и документы
Богданова, заодно привезли письменное объяснение старика.
Рисковали, конечно, но сделали как надо. Капитан скрипел зубами, но
Богданова выпустил. Расстались они плохо. Богданов понимал: в
следующий раз не повезет.