– Ага.
– Может, подружатся, – мечтал Филя, – тогда каждый день будем его потихонечку забирать.
– Точно!
– Не все же время собаке на цепи сидеть. Ты колбасу взял?
– Нет, – ответил Вадик, – он меня и так признает. У нас позывной с ним был. Секретный.
– Да ну… – остановился Филя и недоверчиво посмотрел на Вадика.
– Сто пудов. Бывало, играем в прятки, я на антресоли залезу и смотрю на него сверху. Он туда-сюда. Взвизгивает от досады. Найти не может.
– А ты?
– А я ничего не говорю, только… – Вадик поднял голову, вытянул шею и трелью зацокал языком, точно синица зимой.
– Ну и?
– Сразу находил. Я и потом его так подзывал. Ночью. Чтоб спать вместе.
– А мать?
– Ругалась, когда утром заставала.
– Ну, как знаешь, – сказал Филя, – только, по мне, два кусочка колбасы – вернее.
Он скептически посмотрел на колли, которая при слове «колбаса» прижала уши и подхалимски закрутила хвостом.
– Собаки, – возразил Вадик, – своих помнят всю жизнь без всякой колбасы.
Нужную дачу нашли быстро. На калитке висел тяжелый замок. Сквозь штакетины виднелись грядки, пухлые, словно взбитые перины. То там, то сям на них проклевывались изумрудные луковые стрелки и чахлые стебельки желтых нарциссов. Между грядками, в широких приствольных кругах, красовались щеголевато выбеленными стволами персики. В глубине дачи, прямо на узкой бетонной дорожке у самого домика, спала крупная овчарка, положив морду на крепкие длинные лапы.
– Похож? – спросил Филя, когда Вадик, прильнув к заборной щели, разглядывал собаку.
– Не знаю, – ответил Вадик. – Далеко. Не разберу.
– Надо поближе подойти.
– Надо, – согласился Вадик. – На груди Цезаря треугольники были. Рыжие. Но не одинаковые, как у всех, а разные. Так что не спутать.
Филя кивнул. Он тоже бы узнал свою колли из сотни других, будь они трижды все черными и белогрудыми.
Точно прочитав его мысли и увидев спящую вдали собаку, колли весело тявкнула.
Овчарка открыла глаза и, подняв голову, навострила уши.
– Калитку не открыть, – сказал Филя, подергав увесистый замок. – Вон какую дуру присобачили.
– И что теперь? – заволновался Вадик.
– Щас, – успокоил его Филя, – придумаем.
Он оценивающе осмотрел штакетник у калитки. Осторожно раздвинул хлысты ежевики, впившиеся колючками в забор. Покачал одну доску, потом другую.
– Старый, – сказал он. – Весь сгнил.