Получилось как-то пафосно и
неискренне. В ответ — гробовое молчание. Лишь далекое эхо еле
слышно коверкает окончание глупой пошлой фразы. Сергей Иванович
растерянно огляделся. Что-то блеснуло в дорожной пыли под ногами,
послав солнечного зайчика в сощуренные глаза Потапова. Потерянные
очки так и лежали здесь все это время. С трудом удерживая
равновесие, — обескровленное тело слушалось плохо и все норовило
упасть, — Сергей Иванович поднял их и водрузил на нос. Лица
Марревских жителей впервые проявились перед ним ясно и отчетливо,
точно кто-то подкрутил резкость картинки этой Вселенной.
Недовольство, испуг, раздражение и даже ярость прочел он в них, но
никак не облегчение. Никто не радовался избавлению.
Сплюнув отсутствующей слюной,
Потапов, шатаясь, ушел во двор Хилоя. Вернулся он уже с топором и
пустым рюкзаком. Обгорелую голову Снегурочки, зияющую единственной
опустевшей глазницей, он отсек только с пятого удара. Накрыл
рюкзаком, сбивая остатки пламени, и в этот же рюкзак спрятал свой
трофей… свою будущую славу. После чего презрительно сплюнул вновь,
на этот раз демонстративно, и покинул Маррь, оставив за спиной
полтора десятка стариков, медленно стягивающихся к догорающей
Снегурочке.
***
Седенькая старушка Марта Тойвовна
по-детски дернула деда Хилоя за рукав.
— Староста, чего делать-то будем?! —
голос ее подрагивал от испуга. — Он же других приведет!
— Городские опять иконы мои забрать
захочут, — прошамкала беззубая бабка Анники. — Иконами разве можно
торговать-то!? Господи, прости!
Она мелко перекрестилась двумя
перстами. Нестройный хор голосов загудел со всех сторон, разделяя
опасения односельчан.
— Землю! Землю отымут! — пророчил
скрюченный ревматизмом дед Федор, заботливо обнимающий супругу,
вперившую ослепшие глаза в пустоту.
— Тихо! — дед Хилой поднял мосластые
руки вверх, пресекая базарный гомон. — Тут вот что… Я с неделю
назад у Марревой гати лося дохлого видал. Лишкиных пацанов работа.
Так что очкарику нашему житья — до первых сумерек. Щенки не
выпустят. Они ему за Лишку сами голову открутят… уж они-то точно
мамку услыхали…
— Староста, слышь-ка! А ну как
очкарика искать придут? А и не искать, так просто кто про нас
прознает? Каждый год ведь приходят! Кто нас защитит-то теперь?
Тяжелый взгляд старосты пополз по
лицам сельчан, добрался до согбенного деда Федора и
остановился.