Старушка скривилась, точно собиралась сплюнуть, но
сдержалась.
— Он за пару станций до Медгоры ужаса нагонит, баек всяких
наплетет, а потом людям в тумане за окном призраки мерещатся.
Так-то, конечно, если шары залиты, то всякое привидеться
может...
Взгляд Милы непроизвольно вернулся к окну. Стекло отразило
размытое девичье лицо с широко распахнутыми глазами и приоткрытым
от удивления ртом. Рассеянного света едва хватало, чтобы разглядеть
туман, стелющийся вдоль железнодорожной насыпи. Никаких призраков.
Никаких таинственных фигур.
— А вы сами что думаете? – Вопреки всему, Мила вдруг поняла, что
ей действительно интересно, что думает эта незнакомая, по сути,
женщина. — Что это на самом деле?
Старушка молчала, поджав и без того узкие губы. Будто
подыскивала нужные слова. Мила недоверчиво уточнила:
— Вы ведь не считаете, что это на самом деле ведьмы?!
— Нет, не считаю, — соседка покачала головой, отчего выбившиеся
из-под платка седые пряди рассыпались по узким плечам. — Я в бабу
Ягу с трех лет не верю. Тут, скорее всего, какой-нибудь
акустический эффект хитрый. Отсыпка плохая, или рельсы гнутые,
например. Или еще какая… аэродинамическая труба.
Слово «аэродинамическая» она произнесла с заминкой, едва ли не
по слогам. Мила поняла, что на самом попутчица деле кого-то
цитирует, оставляя свое мнение при себе.
Старушка помолчала, задумчиво перебирая мятые страницы. Затем
добавила:
— Так-то, конечно, бес его разбери. Насколько я знаю, никто
специально этим вопросом не занимался. А вообще, Николаевская —
дорога старая. Может, и впрямь привидения поют…
За окном посветлело. Это сутулые фонари, униженно согнувшись,
пытались заглянуть в проносящийся мимо поезд. Потянулись бетонные
заборы, изрисованные граффити, небольшие приземистые ангары, да
похожие на жирных отожравшихся змей составы, дремлющие на отстойных
путях. Поезд принялся сбрасывать ход. Плавно и неспешно скользил он
вдоль почти пустого перрона, пока, рассерженно зашипев
пневмотормозом, не встал окончательно.
— А почему Николаевская? Всегда же Октябрьская была? —Мила
попыталась возобновить угасшую беседу. Не очень успешно.
— Привычка. У нас в селе суеты не любят. Сегодня Октябрьская,
завтра Ноябрьская. Каждый раз переучиваться — кому оно надо?
Николаевская — она Николаевская и есть. Как царь построил, так с
тех пор и называют.