Попутчица щелкнула выключателем, показывая, что разговор
окончен. Купе погрузилось в темноту. Мила легла на спину,
отстраненно слушая приглушенный топот новых пассажиров. За стенкой,
стараясь не шуметь, кто-то расстилал постельное белье. Граненый
стакан на столе задребезжал чайной ложкой — не простояв и десяти
минут, поезд тронулся. Нижние места по-прежнему пустовали. Мила
даже начала подумывать, не перебраться ли вниз, хотя бы на время,
но дверь внезапно отъехала в сторону, и в купе, опережая своих
хозяев, ворвался резкий запах перегара. Следом, с секундной
задержкой, — не вошли даже, — ввалились двое. Сдавленно матерясь,
они распихали багаж, кое-как раскатали матрасы и принялись
расшнуровывать ботинки. К перегару добавилась едкая вонь несвежих
носков. Милу замутило. Стянув с полки пачку сигарет, она спустилась
вниз. Не глядя, нашарила ногами шлепанцы, стараясь даже не смотреть
в сторону новых соседей. Была крохотная надежда, что пьяные гоблины
не полезут знакомиться…
— Добр-ой ночи, барышня! — пьяно икнув, поприветствовал ее
грубый голос.
Надо же, вежливые какие, раздраженно подумала Мила. Следовало
буркнуть что-то в ответ, да слинять по-быстрому в тамбур, но не
позволило воспитание. Обернувшись, она сдержанно приветствовала
соседей. Тусклый свет ночников не позволял разглядеть их во всех
деталях, но увиденного оказалось более чем достаточно. Гораздо
старше Милы, лет тридцати пяти, стриженые под ноль, в мятых
спортивных куртках и давно нестиранных джинсах. Блестящие губы
растянуты в похотливых улыбках. Глаза, одинаково черные в полумраке
купе, масляно ощупывают девушку, заползая под майку и короткие
джинсовые шорты.
— Присоединяйтесь, за знакомство! — Сидящий справа извлек из-под
стола початую бутылку «Гжелки». Обхватившие горлышко пальцы синели
тюремными перстнями-наколками.
— Третьей будете! — пошутил второй, гнусно хихикая.
— Нет, спасибо, — Мила покачала головой. — Я водку не люблю.
— Мы тоже! — округлив глаза, с придыханием выпалил
татуированный. — Кто ж ее любит, проклятую?! Но ведь за знакомство
— святое дело!
— Нет, извините, — повторила Мила. — И вы бы потише немного,
если можно, а то бабушку разбудите.
Проворно выскользнув в коридор, она отсекла дверью протестующее
«а мы настаиваем!» и недоуменное «какую, нахрен, бабушку?!».