Узнай кто из коллег, как Михаил
Степанович ходит на охоту, подняли бы на смех, а то и вовсе сочли
бы ненормальным. Нет, со снаряжением у Сереброва был полный
порядок. Толстые зимние портянки плотно укутывали спрятанные в
сапоги ноги. На спине висел вместительный, видавший виды рюкзачище
на девяносто литров, купленный около десяти лет назад и все еще
верой и правдой служащий своему хозяину. Охотничий костюм —
полукомбинезон, дополненный теплой курткой — легко выдерживал
температуру до минус двадцати градусов, так что при нынешних минус
восьми Михаилу Степановичу было вполне комфортно. И даже
камуфляжная расцветка с поэтичным названием «Зимний кедр» была
подобрана как раз по сезону.
Вот только оружия у охотника не было.
Нет, конечно, болтался на поясе скрытый полами куртки и плотными
кожаными ножнами тяжелый нож с широким лезвием, да в одном из
боковых карманов рюкзака валялась давно забытая швейцарская
«раскладушка». Но вот ни ружья, ни патронов Серебров с собой не
брал уже два года. Зато брал вещь абсолютно ненужную, и даже, по
мнению подавляющего большинства охотников, вредную. Ну кто, скажите
на милость, идя в лес бить зверя, берет с собой плеер? А между тем,
тонкие проводки наушников привычно выползали из-под ворота зимней
куртки и, извиваясь черными змеями, терялись в густой бороде
Михаила Степановича.
«Поброжу по
болотам, проверю грибные местаааааа.
Отпущу свою душу погреться на
звезды» —
задушевно выводил в динамиках
глубокий бас Полковника. Плеер, миниатюрную четырехгиговую
китайскую подделку под «Айпод», Серебров приобрел в прошлом году,
удачно сменяв на выделанную волчью шкуру заезжим толкиенистам,
устроившим в окрестных лесах какой-то свой шабаш. Тощий
длинноволосый паренек, одетый в кольчугу поверх грязной
косоворотки, сам того не понимая, за одну ночь привил угрюмому
охотнику любовь к музыке. Изначально Серебров собирался толкнуть
игрушку кому-нибудь из городских барыг, не слишком жалующих волчьи
шкуры, зато ценящих мобильные телефоны и прочий электронный хлам.
Но среди мешанины незнакомых и зачастую непонятных песен одна
зацепила старого охотника за живое, как рыболовный крючок,
вырывающий внутренности глупому окуню. Именно она сейчас играла в
ушах Михаила Степановича, тонкой стенкой из гитарного перебора и
писклявых клавиш гармони отсекая его от многообразия лесных
звуков.