Но время шло, пес взрослел и
совершенно неожиданно для себя Михаил Степанович обнаружил, что не
такие уж они и разные. Даже будучи щенком, при виде хозяина Буян не
заливался радостным лаем, не бросался лизаться, а молча подходил и
тыкался лобастой головой ему в ногу, разрешая почесать себя за
ухом. «Волчара» рос и матерел, ходил с Серебровым на охоту,
становясь обстоятельным и деловитым, полностью оправдывая
утверждение, что собаки — копии своих владельцев.
К осени Серебров починил ему будку и
накидал внутрь ветоши и соломы. А к зиме как-то незаметно для себя
разрешил псу жить в доме, на старом полушубке, постеленном возле
идущей от газового котла трубы. Никогда и никого не любивший
затворник вдруг осознал, насколько это приятно, когда любят
тебя.
Буян вырос в здоровенного мощного
зверя, не боящегося ни лося, ни медведя, ни черта с дьяволом, и за
хозяина готового убить, или умереть.
Возможность представилась два года
назад...
***
С самого утра все шло на редкость
мерзопакостно. Вздумавший вечером порубить дрова, Серебров здорово
разошелся, и орудовал тяжеленным колуном, стоя на промозглом ветру
в одной лишь майке да ватных штанах. Так что просквозило его вполне
закономерно. Проснулся он от жуткого кашля, рвущего на части не
только легкие, но, казалось, и всю грудную клетку.
Одними только проблемами со здоровьем
дело не ограничилось. Внезапно взбунтовавшаяся мебель бросалась под
ноги, а мелкие предметы при всяком удобном случае норовили выпасть
из рук. В хлебнице отчего-то не оказалось ничего, кроме пары
зачерствевших горбушек, а в холодильнике закончилось молоко и яйца.
Ветром сорвало с крыши антенну, обрубив единственный телеканал. В
довершении всего, перегорела лампочка в сенях, и Михаил Степанович
едва не сломал о порожек пальцы.
Верь Серебров в приметы, непременно
остался бы дома, пить чай с купленным по случаю алтайским медом,
слушать «Маяк», да вполголоса ругать паршивую погоду. Но Серебров в
приметы не верил, и потому, как и собирался, пошел на охоту. Однако
отцепиться от неудачи оказалось не так-то просто — череда мелких
неприятностей преследовала Михаила Степановича неотступно целый
день, к шести часам вечера заставив остервенеть настолько, что в
сердцах ковырнув ногой снег, он сломал толстую охотничью лыжу, что
было делом практически невозможным. Глядя на ехидно щерящийся
из-под снега пень, Серебров едва не взвыл от досады. Распушивший
мохнатую шерсть Буян тактично отошел в сторонку, чтобы еще больше
не смущать хозяина в минуту душевной слабости.