Шкаф с кошмарами - страница 74
У Костыля были все шансы — всего и делов, обогнать слепого! С места, как заправской спринтер, он бросился обратно в лагерь. Проскочить медлительного незнакомца и умчаться, сбежать от зловещего перестука такой странно гибкой трости. На границе света Костыль вдруг нелепо взмахнул руками, словно стоя на краю пропасти, и, жалобно вскрикнув, канул во тьму. Там, теперь Санька улавливал это боковым зрением, сновали приземистые горбатые фигуры, вытянутые, непропорциональные. Нечеловеческие.
Разодрав ночной воздух чудовищным скрежетом, на тротуар рухнул фонарный столб. Первый из четырех. Еще один просто погас, лишившись питания. Темнота жадно слизнула половину света. Похожий на огненного червя, оборванный провод заплясал, рассыпая желтые искры. В их трепещущих вспышках Санька разглядел черный провал на месте опоры. За пределами крохотного светлого пятна, оттуда, где пропал Костыль, донесся треск. Словно кто-то невидимый с хрустом разгрыз громадный твердый орех.
Белая шляпа мелькала в темноте все ближе. Марат заскулил, заметался под спасительными фонарями. Еще один столб пошатнулся, частично ушел под землю. Лампа мигнула, но каким-то чудом продолжила гореть. Не обращая внимания ни на что, Санька пополз к расстеленной футболке. Он уже не понимал, слезы жгут его щеки, или дождь, его это крики, или Марата, Марата, Марата, господи, как же он орет, как же страшно он орет, господи… но точно знал — там, там настоящее спасение!
Взвизгнул сминаемый металл, и свет, проиграв бой, ушел с перекрестка. Искрили оборванные провода. Дождь перестал. Санька хотел посмотреть, так ли это, возможно, тучи рассеялись, и можно увидеть звезды, но боялся поднять глаза. Боялся, что вместо звезд взгляд его упрется в сросшиеся веки, вытянутое рыльце, и пасть, полную мелких острых зубов.
Оборвав, наконец, свое бесконечное, до дрожи леденящее стук-стук-стук, трость уткнулась окованным наконечником в асфальт. Запах свежевыпотрошенной земли усилился многократно. Пряча лицо, Санька видел лишь белые штиблеты и отглаженные брючины. Асфальт под ногами вибрировал. Там, глубоко под ним, что-то двигалось, выискивая, вынюхивая, выслушивая…
Иллюстрация: Александр Соломин
— Т-тебе, — выдавил Санька, старательно сгребая червей в горку. — Эт-то т-т-тебе. Я п-при-нес…
Штиблеты постояли секунду и принялись неторопливо обходить скрючившегося Саньку. Притихшая было темнота вновь пришла в движение. Она копала, рыла, пробивалась, она тянулась к нему, пытаясь разглядеть незрячими глазами. От обиды защипало в носу. Санька зарыдал, всхлипывая и трясясь. Почему? Почему он не принял извинение? Почему все должно закончиться не так, как в книжках? Почему так страшно и беспросветно? Не отрывая взгляда от асфальта, он горстями черпал червей и протягивал их вверх, невидимому существу, надевшему человечье обличье.