Сказать, что Пашка
расстроился, когда узнал, что домой они сегодня не успевают, значит
не сказать ничего. Ну никак не успевают! Автобусы уже не ходят, а
на робкое предложение вызвать такси, папа туманно пробормотал
что-то о небезопасности ночных поездок. Апогеем несправедливости
стало то, что через пару часов детей начали укладывать спать.
- Я Володькину пижамку достану,
- захлопотала тетя Рита.
- Не надо, - сказала Пашкина мама, -
я все взяла.
Вот тут-то Пашка поразился
коварству родителей. Значит, они собирались вернуться домой через
пару часов, но при этом захватили его пижаму? В голове не
укладывалось! Мало того – зубную щетку – и ту взяли! Спать,
естественно, пришлось на одной кровати с Вовкой. Места правда
хватало, но все равно, перспектива эта Пашку радовала слабо. Вовка
поначалу попытался закатить истерику, но дядя Коля показал ему
здоровенный, покрытый короткими рыжими волосами, кулак, и Вовка
испуганно втянул, надутые было, щеки. Отца он боялся, и перечить
ему не смел.
Новый год пошел насмарку. Вместо
обещанной ночи за приставкой, предстояло спать в одной кровати с
вредным Вовкой. Пашка твердо решил пережить это кошмарное время,
как можно быстрее и безболезненнее. Послушно натянул пижаму,
пожелал спокойной ночи родителям и Жулиным, забрался под одеяло –
ему выдали свое одеяло, и хоть это радовало по-настоящему. Вопреки
сомнениям, и терзаниям по поводу родительского вероломного
поступка, сон пришел почти сразу, стоило только лечь и прикрыть
глаза.
- Это хорошо, что ты с краю, -
засыпая, пробормотал Вовка.
- Почему? – спросил Пашка не
разлепляя глаз. Он повернулся к Вовке спиной и, просунув руку под
подушку, уткнулся лицом в свежую, пахнущую порошком и отбеливателем
наволочку.
- Когда оно из-под кровати
полезет, сначала тебя схватит, - Вовка громко и протяжно зевнул. –
А я закричу, и меня мамка с папкой спасут.
После этого он отвернулся к стене
лицом и, бросив за спину глухое «спокночь», тихонько засопел.
- Спокночь, - эхом отозвался
Пашка.
Однако заснуть так и не смог. Сон,
как рукой сняло. Что-то неладное начало твориться со зрением.
Комната невероятным образом раздвинулась – теперь от кровати до
двери было метров пятьдесят, не меньше. Где-то там, вдалеке,
угадывался изящный, тонконогий письменный стол, на котором стоял
приглушенный до минимума ночник. Свет его слегка разгонял темноту,
мягко выделяя из нее фигурки стоящих на столе трансформеров, во
главе с Оптимусом Праймом, Вовкиным любимцем. Только сейчас
казалось, что не игрушки это вовсе, а коварные маленькие гремлины.
Пряча лица во тьме, они ехидно ухмылялись и, потирая сухонькие
чешуйчатые ручонки, шептались писклявыми голосами. Они ждали, пока
мальчик заснет, чтобы тихонько подобраться к нему и перегрызть
горло своими острыми, как шило, крысиными зубами.