Кроме старых и знакомых на небе
расположилось новое тело, красный слизень кометы, уже несколько
месяцев ползший по чёрному бархату. Хотя, не так уж споро он полз.
Со времени своего появления, несмотря на длинный хвост, комета,
казалось, не сдвинулась с места. Чрезвычайно нехарактерно для этих
небесных тел. Она будто застряла там, наверху, в великой дали, и
это пугало. Комета говорила, что она пришла очень надолго и в
спешке нет нужды. Неотвратимость, вот, что она являла собой.
Отмахнувшись от этих размышлений,
Тобиус закрыл глаза и не без труда погрузился в чуткий беспокойный
сон. Мир грёз принял его нехотя, натужно, тяжело, принял мешаниной
перетекавших один в другой образов разной степени сюрреалистичного
безумия. Они окружили его и магу стало казаться, что он тонет, но
это не помогло проснуться, как должно было бы, о нет, его лишь
затянуло глубже в бездну.
Постепенно образы исчезли,
растворились, уступив темноте, и нечто иное заполнило все грани
восприятия. Это иное — ощущение крошечного комочка плоти,
наделённого разумом, который словно за тонкую леску тянуло вниз, в
самую, что ни на есть глубину, на самое дно океана, так глубоко,
что свет никогда не догадывался о существовании этого места, как не
догадывалось тепло, и не догадывалась надежда.
А там, на дне, его ждала пасть.
Она была огромна. Но не так огромна,
как пасть уболотка, не так огромна, как пасть кита или даже
дракона. Эта пасть была столь огромна, что могла бы откусывать по
полконтинента одним сжатием челюстей, пасть с зубами большими как
горы и глоткой что проглотила бы весь океан, кабы захотела. Пасть,
которая была широко открыта и пребывала в совершенной, абсолютной
неподвижности. Эта пасть знала о нём всё. Эта пасть ждала его там,
внизу, необъятная, невообразимая, голодная. Она распахнулась именно
для него, и он это чувствовал.
Паника должна вырывать из сновидений,
паника должна спасать, когда становится слишком страшно, и сновидец
может получить душевную травму.
Паника не помогла ему проснуться.
Лишь позволила порвать леску и начать подъём, судорожно дёргая
всеми конечностями. Вечность прошла, прежде чем он смог вынырнуть и
ни на миг ужас не оставил его, ни на миг немой вопль, вырывавшийся
пузырями, не прекратился. А потом вода расступилась, и он завопил,
барахтаясь на поверхности, всё ещё чувствуя под собой бездну вод,
под которой ждала огромная распахнутая пасть.