а ведь, казалось бы,
бывалый человек, и на «Султане» тонул, и бандитов убивал...
Все-таки смотреть, как от живого человека кусок отпиливают — это
здоровенный шмат цинизма в душе должен быть. Правда, и зрелище
будто обугленной от яда руки — это тоже не для слабонервных.
Привычки
запираться на ночь в комнате у меня так и не появилось, а сплю я
крепко, поэтому ничего удивительного, что однажды ночью меня
разбудила миссис де Туар, осторожно дергая меня за
плечо.
— А? —
только и спросил я, сообразив, кто это меня тревожит. Света в окно
попадало очень мало, но нашу хозяйку я бы узнал и по темному
силуэту.
— Кто-то
стучится, — проговорила она.
— А? —
переспросил я, но тут же проснулся, потому что резкий стук дошел до
моего сознания. Ночка вообще-то шумная была, лило как из ведра и
где-то грохотал гром, но стук был явно человеческого происхождения,
а не просто так ветка постукивает.
Я вскочил
на ноги и подошел к окну. Летом в нашем климате стекло ни к чему,
достаточно ставней-жалюзи, лувер по здешнему. Под окном топтался
человек в дождевике.
Я подумал, что кто-то снова перепутал
наш дом с домом доктора Николсона.
— Кого там черт принес?
— Миллер, вы? — окликнул меня непонятно кто. — Пустите в дом, а то я промок уже
насквозь!..
Я попробовал всмотреться, ни фига не увидел, метнулся обратно к кровати и нашарил штаны; на ходу
их надевая и застегивая, попрыгал в коридор и распахнул заднюю
дверь.
Раз по фамилии называют — значит, кто-то свой.
Объемистый
дождевик, с которого ручьями стекала жидкая грязь, топтался на
нашем крыльце. Из-под низко опущенного капюшона послышалось
просительное:
— Шнурок
развяжите, а? У меня пальцы не слушаются...
Я
попробовал впотьмах нашарить, где там тот шнурок, миссис де Туар
поспешно поднесла откуда-то крохотную лампу-ночничок, я
присмотрелся и распустил узел. Мокрый дождевик опал на пол, явив
нам мокрого до нитки Бивера.
Я критически посмотрел на облепленного грязью гостя и не
торопился приглашать его в дом. Нет, негостеприимством я не
страдал, но пускать в дом вот это — это миссис де Туар не
уважать.
— Давайте вы ополоснетесь вон в той бочке, а я вам одеяло
вынесу? — предложил я. Бивер опустил взгляд на свой костюм и
безропотно начал раздеваться, направляясь к бочке, которая
наполнялась из ливневки. Я подождал его под навесом, держа наготове
одеяло.