— Детей много? — спросил Джемми.
— Одиннадцать. Не помню, кто из них в Джорджии родился, но и там
много ребят уже было.
— А жен? — спросил я.
— Две, — ответил Саймон. — В большом доме Дженни Спрингстон
жила, а за полем, в домике поменьше — Полли Блэкфут.
— Он разве не христианин был? — спросил Джемми.
— Он был чероки, — ответил Саймон. — И вот жил он себе поживал в
Джорджии, когда вдруг белые решили, что индейцев в Джорджии быть не
должно. И поместье у Джо отобрали: придрались к тому, что он нанял
белого управляющего, а, оказывается, закон уже приняли, что нельзя
индейцам белых нанимать. Джо попробовал судиться, да только ему
всего 18 тысяч долларов компенсации выплатили, а против настоящей
цены плантации это крохи, там только один дом в десять тысяч
оценивался.
— Дом, милый дом, — с сарказмом пропел Квинта слова популярной
сентиментальной песенки.
Саймон хмыкнул:
— Будете смеяться, а автор этой песни провел в подвале дома
Ванна две недели — как раз в карцере для рабов.
— Это как?
— Да вот выступал против того, чтобы индейцев выселяли, его
новый хозяин дома и посадил, чтобы охладился. А песенка, конечно,
не про дом Ванна сложена, он ее много раньше сочинил. Ну и вот,
потеряв поместье в Джорджии, Джо пожил год или два в другом своем
поместье, в Теннесси, а потом собрал вещички — и переселился уже
сюда, — Саймон ткнул пальцем куда-то на северо-запад. — Осел в
Уэбберс-Фоллз и дом там поставил, точную копию прежнего, только
этот дом в войну сожгли.
— И негров пришлось новых покупать... — вроде как посочувствовал
Квинта.
— Зачем же? — возразил Саймон. — Негров-то не отбирали, так что
все чероки своих негров сюда забрали. Не, ну докупили и еще, кому
мало оказалось. Должен же кто-то на плантациях работать... — Саймон
вспоминал о рабовладельческом прошлом своих соотечественников с
явной ухмылкой. Я уже давно за ним такое замечал. И ведь не
аболиционист же, ведь за конфедерацию воевал.
— А сколько у тебя до войны негров было? — спросил я.
— У меня? Ни одного. Зачем игроку негры? А у родичей были, да. Я
же уже говорил, что я из «трехсот семейств». Ну, из тех чероки, что
всё-всё-всё у белых старались перенять — и плохое, и хорошее.
— А я слыхал, все негры у Ричи Джо сбежали в Мексику, — сказал
Квинта. — Восстание было, и сто негров подались в бега, по дороге
убивая белых и освобождая рабов на плантациях...