Защититься я не успел, и свет в
токийском «Будокане» разом погас.
[1] В японском языке есть несколько
слогов (азбука у них слоговая), точно передать звучание которых в
иных наречиях затруднительно. В русском языке существует аж два
способа транскрибирования японских слов (и оба неидеальны). Первый
– передача «спорных» звуков как «си», «дзи» и «дзу». Второй – как
«ши», «джи» и «джу». Проблема в том, что некоторые слова достаточно
прочно вошли в нашу речь с тем же «ши» (например, «суши»,
«Тошиба»), а другие – с «си» («хаси», «годзаимасита», «Синдзюку»).
Это касается и терминологии каратэ. Если круговой удар ногой
называют и «маваси» и «маваши», то его разновидность – с разворота
– все-таки обычно с приставкой «уширо», а не «усиро». В этой связи
автор вынужден отойти от единого принципа транскрибирования и будет
употреблять тот вариант, который покажется ему наиболее подходящим
в том или ином конкретном случае. По умолчанию, в прямой речи –
«си», а авторской – «ши».
– Ямэ!
Послушно подчинившись команде, на
этот раз бдительности я не потерял. Японец делано-неуклюже
переступил левой ногой, словно пытаясь восстановить потерянное при
покидании татами равновесие – и, внезапно развернув корпус,
стремительно выбросил правую вперед и вверх. Я спокойно сделал шаг
назад, и пятка коварного Кэйсукэ вхолостую просвистела перед
стеклом моего шлема. Ямада промахнулся.
В сотый, если не в тысячный раз
подряд.
Я открыл глаза.
Увы, ловкий уход от предательской
атаки раз за разом повторялся лишь в моем одурманенном
лекарственными препаратами мозгу.
Я лежал на неширокой кровати, укрытый
тонким бежевым одеялом. Под потолком прямо над моей головой на
ажурной конструкции из металлических прутьев с загнутыми концами
была подвешена пластиковая емкость, формой напоминавшая
перевернутую грелку, из горлышка которой вниз, к моему левому
предплечью тянулась гибкая серая трубка. Ниже места, где она
скрывалась под аккуратным прямоугольником пластыря, запястье
украшал белоснежный бумажный браслет с черными полосками
штрих-кода. Кажется, нечто подобное недавно я уже видел… Точно! Это
все и видел. Я уже приходил в себя. Тогда здесь, рядом, еще доктор
был. Японец. В белом халате, шапочке и очках – наверняка доктор.
Что-то, помнится, мне пытался объяснить на нещадно коверкаемом
английском, совал под нос какие-то бумаги с иероглифами, но я почти
ничего не понял. Разве что кроме того, что дело мое – швах. С
башкой нечто до ужаса серьезное, и спортивная страховка такого не
покрывает. Ну и что теперь?!