– Я буду жаловаться вашему начальству!
Она кричит:
– Я позвоню в бюро по правам человека.
А потом она кричит:
– Туберкулёзный проститут!
К женщине подбегает охранник, он пытается схватить её за руки, а она отрывает от его ремня рацию и подносит к губам:
– Тухлодырый соплежуй, как слышно? Как слышно?
Медсёстры в белых пижамах слетаются в больничный холл, как мотыльки на смертную казнь от лампы, они разрывают на части верблюжье пальто, в которое замотана пожилая женщина, распаковывают её кокон, увязая по щиколотку в сыпучем прахе застиранного кружевного белья, обхватывая запястьями её желейные подмышки.
Чтобы отвлечься, я снова достаю телефон и печатаю: «Шанталь, угадай, кого я встретил в больнице?»
Представление в больничном холле заканчивается – буйную пациентку уводят со сцены, на полу, рядом с регистратурой, остается лежать её лисья шапка, пальто из верблюжьего меха – визитная карточка моих тревог, инфицированное сожалением и страхом, мой новый дресс-код, новый стиль. Я подбираю пальто с пола и иду за медсёстрами.
Я слышу «РАЗРЯД!» и возвращаюсь к Лили, в свою «Зелёную Миндальку». Мы проезжаем плакат с надписью:
«Передумай и сверни с пути, пока не поздно!»
– Знаешь, когда я поняла, что выбрала правильный путь? – спрашивает Лили. И тут же отвечает:
– Когда пошла на приём к психотерапевту.
В руках у Лили бумажный буклет. Она листает страницы с конца, бегло и легко, как глянцевый журнал в салоне красоты. На обложке написано:
«Памятка уцелевшим»
– Психотерапевт взял лист бумаги и разделил его карандашом на две части. Сверху он написал «плюс» и «минус».
Почему-то в этот момент я вспоминаю свою первую встречу с Виктором.
Лили говорит:
– Я-то думала, что плачу за прозрение, а не за урок рисования.
Мы останавливаемся возле аптек, и наша история начинается снова. Лили читает «Памятку уцелевшим» тихо, как и рекомендовано.
Там написано:
«Бродячие собаки». Глава 28
– Представляешь, какое это разочарование? Это как вместо шоколадного мороженого получить на десерт червивое яблоко, – говорит Лили.
Я был у психотерапевта, когда подтвердился диагноз. Я тоже брал лист бумаги, тоже делил его на две части, в одной из них я писал о своих чувствах, рассказывал, какие преимущества даёт мне смертельная болезнь, выводил карандашом:
«Я ценю жизнь, я ценю каждую секунду, тик-точка-так-точка».