— До завтра, —
попрощался и направился к клетке, где не удосужились
даже поменять солому.
— Погоди! — окликнула
жрица. — Ты куда?
Молча указал на узилище.
— Нет, так дело не пойдет!
— решительно заявила Женя и повернулась к суккубе.
— У вас есть еще комната? Деньги — не вопрос,
но Артус не будет жить в этой конуре. Еще
не хватало, чтобы какой-нибудь дебафф подцепил или слег
с простудой.
— Э... да... — глазки
прислужницы с опаской забегали, она определенно не хотела
пускать жрицу, но в то же время боялась
разоблачения. — Желание клиента для нас — закон.
— Отлично. Не забудьте еду
и теплое одеяло, — девушка посмотрела на меня
и подмигнула. — Спокойной ночи, помощник.
Гостевая в дальнем конце
коридора отличалась крохотными размерами
и минимально-необходимой меблировкой — перина
на полу, табурет и квадратный столик в углу
у окна, но после клетки все это выглядело президентским
люксом. Отведав наконец овощного рагу (довольно недурственного)
с пирогом и запив ароматным белым вином, рухнул плашмя
на постель, сцепил пальцы на затылке и моментально
заснул. Ожидал задушевного разговора с Хирой,
но прислужница так и не явилась.
На рассвете стража загремела
сбруей, слуги захлопали дверьми, заскрипели ступени, колодезные
вороты, заржал пони, и несмотря на непреодолимое желание
поваляться подольше в теплоте и мягкости, пришлось
вставать и наводить марафет. Но не успел застегнуть
ремешки нагрудника, как раздался тихий стук — явилась хмурая
служанка с косой и сообщила, что меня ждут
к завтраку.
Но когда вышел в просторную
светлицу, то первое, что увидел — вовсе не накрытый
стол, а небольшую деревянную ванну, в которой нежилась
Евгения. Рядом на масляной лампе грелась вода в ведерке,
и жрица, ни капельки не постеснявшись, взяла
плавающий между ног черпак и перегнулась через край лохани
за кипятком, открыв взору сперва небольшую, но идеально
«слепленную» грудь, а затем и выдающуюся (во всех
смыслах) задницу и крутые бедра профессиональной бегуньи.
Кровь врезалась в сонную голову
под таким напором, что непроизвольно вздернул подбородок. Остатки
дремы смыло ледяным фонтаном, что и позволило сориентироваться
за доли секунды и сохранить маскировку. Презрев гул
в висках и рвущееся на волю сердце, прижал
к пояснице отчаянно дрожащее предплечье и согнулся
в элегантном поклоне, пряча раскрасневшееся лицо. Ведь рядовые
боты вряд ли испытывают возбуждение при виде живых игроков,
поэтому-то Женя и мылась голышом посреди комнаты, считая
компьютерных болванчиков за ходячую мебель. И если
относительно остальных (за исключением, разве что Хиры) такое
отношение справедливо и оправдано, то мне пришлось
проявить выдержку, достойную тибетского монаха, чтобы
ни жестом, ни мимикой, ни тоном не выдать...
кхм... заинтересованности в процессе.