– Войдите! – поспешно поднимаясь и оправляя халат,
крикнула я.
После разрешения дверь тотчас открылась, и в комнату вошла
статная дама средних лет в строгом длинном платье темно‑синего
цвета. Ее волосы были собраны на затылке в тугой пучок, а вытянутое
худое лицо застыло маской холодной надменности.
– Доброе утро, мадемуазель Элена, – внимательно
оглядев меня, сухо поприветствовала женщина. – Меня зовут
мадам Эльза Виннорман. Я гофмейстерина его Полуночного
величества Гарольда Сирского Темнейшего и заведую всей женской
прислугой в Полуночном замке. Хранитель Донован попросил дать вам
несколько уроков придворного этикета. Ко мне вы можете обращаться
«ваше высокопревосходительство».
Меня будут учить этикету? По‑настоящему? Я‑то надеялась, что сэр
Донован просто выделит учебник, который надо будет прочитать, да и
все. Но приставить ко мне надзирателя?!
– Здравствуйте, – ошарашенно выдохнула я.
В ответ на мое приветствие мадам Эльза недовольно поджала губы и
поправила:
– Здравствуйте, ваше высокопревосходительство.
– Д‑да, конечно, – по инерции кивнула я, хотя от
перспективы называть эту чопорную тетку с явно мерзким характером
«высокопревосходительством» меня едва не передернуло. –
Здравствуйте, ваше высокопревосходительство.
– И после этого обязательно следует сопроводить свои слова
вежливым книксеном, – добавила она, а потом
потребовала: – Выполняйте.
Эх, если бы не чертов контракт, послала бы я сейчас эту
высокопревосходительную мадам далеко и надолго! Но на обучение
этикету я согласилась сама, поэтому пришлось сжать зубы и выполнить
ее требование.
Я, как умела, изобразила нечто среднее между реверансом и
приседанием, чем вызвала очередное недовольство мадам Эльзы. Ее
высокопревосходительство аж глаза закатила и выразительно
поморщилась.
– Это ужасно, мадемуазель Элена, – трагическим голосом
констатировала гофмейстерина. – Немедленно одевайтесь! Сэр
Донован был прав: вам жизненно необходимы тренировки!
Насчет жизненных необходимостей я бы с удовольствием с ней
поспорила, но чувство самосохранения настоятельно советовало
молчать в тряпочку. «Две тысячи долларов в месяц – это
двенадцать тысяч через полгода», – спешно натягивая второе из
выделенных щедрыми работодателями мышиных платьев, мысленно
подбодрила себя я. Ненамного, но стало легче.