Может, у
приора Герарда и сгнили веки, но глаза все еще были достаточно
остры.
- Влево! -
рявкнул радиоэфир голосом приора, - Не стой, как статуя!
И танец
продолжился. Танец в обжигающей буре, лишенный и подобия
грациозности, наполненный огнем и скрежетом стали. В какой-то
момент Гримберт ощутил, что уже не отдает мысленных приказов
«Судье», что тот двигается будто бы по собственной воле, искусно
маневрируя между грохочущих огненных цветков. Время от времени он
стрелял, но больше для того, чтобы привлечь внимание своих безумных
противников, чем руководствуясь желанием причинить им серьезный
ущерб. Мортиры приора Герарда, не идущие ни в какое сравнение с его
трехдюймовками, и так учиняли в хаотических рыцарских порядках
ужасную жатву, кромсая их, точно огромным плугом.
Маневрирование
в подобной манере требовало сильного расточительства сил. Это
походило на попытку фехтовать с дюжиной противников сразу. Можно
удерживать внимание на одном источнике опасности или на двух. На
пяти или шести, если с детства тренировать разум и обладать умением
концентрации. Но дюжина?..
Слишком много
факторов для анализа, слишком много вводных, слишком много
источников угроз. «Золотой Тур» с легкостью взял бы на себя большую
часть задач, включая алгоритмы движения и уклонения, но «Серый
Судья» не был «Золотым Туром». Он требовал постоянного участия
хозяина и неослабевающего контроля с его стороны.
В какой-то миг
Гримберт утратил возможность постоянно держать концентрацию, и поле
боя рассыпалось, подобно мозаике с церковного свода, на сотни и
тысячи несвязанных друг с другом деталей.
Залитый кровью
монах, ворча, грызет собственные пальцы, зажатый в остове
доспеха.
Объятый
пламенем рыцарь слепо бьется раз за разом в стену собора,
механически, как заводная кукла.
Двое других
сцепились в единое целое и, забывшись, лупят друг друга орудийными
стволами, точно пьяные докеры, то ли израсходовав боекомплект, то
ли потеряв даже те цепочки нейронов, которые отвечали за навыки
стрельбы...
Но Гримберт знал, что долго эта страшная
битва не продлится. Можно поддерживать предельную мысленную
концентрацию какое-то время, не доверяя контроль автоматике, но
каждая минута опустошает отнюдь не бездонный запас сил. От
чудовищного напряжения голову ломило, будто в каждый висок вогнали
по цельнокованному гвоздю, поле визора время от времени озарялось
бесцветными тускло пульсирующими звездами.