На истерзанном и
свисающем клочьями лице мертвеца Гримберт в самом деле увидел
неестественно широкую улыбку, похожую на распахнутый алый капкан.
Над ней зияли два черных провала, которые когда-то были глазницами.
Прежде чем в них вонзили обломки прялки, разворотив лицо до
неузнаваемости. Гримберт малодушно приказал «Судье» приглушить этот
участок изображения. У смерти много ликов, но некоторые из них не
рекомендуется разглядывать дольше положенного.
- Этот человек,
он… - Гримберт осекся, - Стойте. Вы сказали – хохотал?
- Представьте
себе, - грубовато отозвался Томаш, - Хохотал как оглашенный, если
верить уцелевшим. А уцелевших тут не так уж много, душ пять или
шесть из всего цеха. И лучше бы вам, пожалуй, на них не глядеть, а
то, пожалуй, будете держать пост до самой Пасхи – кусок больше
макового зерна в глотку не пролезет.
- Он умертвил
их, - в бронированной башне «Варахиила» распахнулся люк, через
который на лобовую броню легко выбрался Ягеллон, - Человек, лежащий
перед вами, погубил своих собратьев, две дюжины человек. Зашел в
цех и набросился на них, как дикий зверь. А после, окончательно
впав в неистовство, принялся наносить увечья себе самому. У него не
было оружия, но, как видите, это его не остановило. Он втыкал в
свое тело все, что попадалось ему на пути. Истекал кровью, но
продолжал калечить себя, беспрестанно хохоча. Пока не испустил дух
на пороге.
Гримберт ощутил
секундный спазм в желудке. Будь на месте неуклюжего «Серого Судьи»
услужливый и чуткий «Золотой Тур», тот не замедлил бы ввести ему в
кровь препятствующие тошноте антиэметики, тонизирующие алкалоиды и
мышечные релаксанты. Но «Судья» был слишком груб для этого, да и не
владел столь развитыми лекарскими навыками. Если он и мог
поддержать своего хозяина, то только негромким гулом
вспомогательного двигателя, отдававшегося во всем теле мелкой
дрожью. Даже за это Гримберт был ему благодарен.
- Его затылок, -
Гримберту пришлось сглотнуть, допустив небольшую паузу, - Сенсоры
не обманывают меня?
Вынырнувший из
ниоткуда Шварцрабэ обошел распростертое тело по широкой спирали,
бормоча что-то себе под нос. Своей манерой двигаться, а может,
благодаря блеску своих серых глаз, он напоминал Гримберту ворона,
деловито изучающего брошенную кем-то падаль. Внимательную и
осторожную птицу, которую не так-то просто застать
врасплох.