Как-то в это верить не слишком
хотелось. Бездна завораживает, будит неистовое, настоящее желание
«добраться до самого дна», даже если «его нет и быть не может».
Только такие желания, всегда считал Гуннор, достойны истинно
благородного человека, а вовсе не пресловутые «власть»,
«богатство», ну или — для него, мужчины — «женщины».
Беспредельность. «Кажется, что нет
ничего невозможного» — однако именно магия позволяет преодолеть
последний барьер. И ничего, что нет врождённых способностей,
терпенье и труд всё перетрут. А пока…
Топот за узорными, разукрашенными
дивной и тонкой резьбой дверьми. Нежные самоцветы, прячущиеся в
глубине деревянного кружева, среди спиралей и розеток, задрожали,
едва удерживаясь на местах.
— Амир Гуннор! Амир! Светлейший
принц!... Ваше высочество!
Всё смешалось в кучу, все обращения,
по всем обрядам.
Оборвалось сердце, противный ледяной
холод сжал внутренности. Гуннор уже понял, что ему сейчас
скажу.
Рука его тряслась, отодвигая
засов.
Факелы. Почему так много факелов?
Что, не хватает развешанных всюду аккуратных масляных ламп? Зачем
эти чадящие, воняющие страшилища, давно вышедшие даже из бедняцкого
обихода?...
…Хотя нет, конечно. Как он мог
забыть. Тана всегда провожают в последний путь додревним,
прадедовским обычаем.
Амир не успел ничего спросить, ничего
сказать.
Тан Ольдрег, в косматой шкуре,
наброшенной на голое тело, блестящее от намазанного жира,
просунулся вперёд, сам сейчас более напоминая зверя.
— Король мёртв, — прорычал он, чуть
не с ненавистью глядя на молодого принца. — Да здравствует
король!
— Что? — только и смог пролепетать
Гуннор. И тут у него вырвалось слово, которым он не называл
отца-правителя даже в детстве: — Папа?
— Король мёртв, — теперь уже
медленно, низким басом, но всё-ж не звериным рыком ответствовал
старый тан. — Да здравствует король Гуннор, владыка Агарастара на
многия времена, до урочного часа и да правит он мудро, справедливо
и храбро, а мы, все таны, клянёмся во всём помогать его величеству
шествовать путём чести!
Обрядовая фраза.
Клянёмся не «повиноваться во всём»,
не «исполнять его волю», как, скажем, в Гасперийской султанате.
Клянёмся «помогать идти путём чести».
Это-то и отличает Агарастарское
королевство от прочих соседей, где эмир, султан, хан или каган —
истинный властитель над жизнью и смертью подданых.