— Который давно не исполнялся с такой
точностью! — вспылил Гуннор. — Да если б мы убивали каждого
целителя, учёного человека, у которого умер больной?!... Каждому из
нас суждено скончаться, несмотря ни на каких лекарей. И потом, тан,
разве ты забыл, что смертные приговоры здесь, в Агарастаре, всегда
выносит король?...
— Не забыл, — прохрипел Ольгред. — Но
король не выносит приговоры, повелитель. Он лишь утверждает решение
суда. Так завещано, дабы воля одного, даже если это королевская
воля, не стало бы поистине самовластной, пожирая в ослеплении самое
тело Агарастара!
— Не знал, досточтимый тан, что ты
втайне от всех берёшь уроки риторики. Кто твой наставник?
Абн-Халдун? Или аб-Байра?
Ольгред по-бычьи нагнул голову.
— Для слов обычая и правды не нужны
наставники, мой король.
— Отвечено достойно, — никогда ещё
Гуннор не дерзал спорить с первым таном королевства! — Да только
всё равно, где тот суд, что приговорил несчастных? Иль это лишь
твоя воля, тан, та самая, самовластье коей и обуздывает закон,
тобою помянутый?
— Воля моя, повелитель, — Ольгред
склонил голову, но безо всякой покорности. — Как ты сам и сказал,
покойный король пребывал в добром здравии, ещё совсем недавно все
мы видели его сильным, здоровым и весёлым. Не диво, коль даже у
искусного лекаря скончается человек пожилой, одолеваемый недугами.
За такое никто не скажет целителю худого слова. Но плох именуемый
себя врачевателем, не сумевший изгнать болезнь у пребывающего в
расцвете сил, как твой отец!
— Нет тех, что могут одолеть любую
болесть, тан Ольгред. И нет тех, кто станет в моём королевстве
лишать жизни лишь по собственному произволу, — таны дружно
переглянулись. Что такое? Тихий принц-книжник, света не видевший за
своими драгоценными томами, едва примерив корону, дерзит первейшей
опоре трона, самому верному сподвижнику собственного отца?!
Ольгред не опустил взгляда, не
склонил головы, лишь усмехнулся.
— Повелитель, похвально, что ты столь
яро печёшься о справедливости. Сам знаешь, что на ней и лишь на ней
держится Агарастар. А ещё — на неотвратимости наказания. Но рассуди
сам — должно ли молодому королю начинать правление своё с казней?
Напротив, яви милости простому народу, ему это понравится. А что
казнены лекаря… за то отвечу я. Старому тану простительно. Опять
же, людям скорее уж не понравилось бы, что облечённый доверием
трона, я попустил тем, кто не спас моего повелителя. Пусть клянут
меня, владыка, не тебя. Ты же, выйдя к народу, как принято,
объявишь прощение прежних вин, помилуешь приговорённых и…