Примерно на
полпути к Истрице, порядком устав волочить на себе тяжелого парня,
я ощутил легкое прикосновение к разуму.
—
«Брат?»
Я
непроизвольно улыбнулся.
— «Все в
порядке, Ворчун. Но если поможешь, мы вернемся домой еще
засветло».
Минут через
двадцать запыхавшийся от быстрого бега волк уже стоял рядом и
выразительно морщил нос, стараясь поменьше вдыхать идущее от меня
амбре. Конец веревки, которой был обвязан раненый, он честно
забрал, но поспешил убежать вперед, потому что с его обонянием это
было слишком серьезное испытание.
Я не
возражал: на расстоянии мне было проще следить за округой на
случай, если кто-то из драхтов все-таки уцелел. Но нам повезло: ни
один из кошмариков в пределах видимости так и не объявился, поэтому
ближе к вечеру мы благополучно выбрались из леса, а наш пассажир
при этом умудрился даже не помереть. Правда, о том, чтобы
пробраться к мосту и с рук на руки передать раненого в замок, речи
не шло. Все, на что хватило моего человеколюбия, это приволочь
парня поближе к крепости и, убедившись, что один из дозорных
отрядов движется в нужную сторону, оставить парня на
дороге.
И его
действительно нашли — мы с Ворчуном в этом убедились. Поскольку
время было поздним, то детально исследовать окрестности дозорные не
стали — на это не хватило времени. А когда они уехали вместе с
раненым, мы с братом вернулись и постарались уничтожить следы
своего пребывания так, чтобы нас даже с собаками потом не
нашли.
Многого для
этого не потребовалось — просто обрызгать кусты вдоль дороги
прилипшей к куртке слизью: если верить Ворчуну, нюх она отшибала
надолго. Ну а все остальное пришлось убирать подручными средствами.
Само собой, парень, если выживет, кое-что все-таки расскажет, но я
посчитал неоправданным всаживать в него нож лишь потому, что он мог
видеть мою чумазую физиономию.
На
протяжении последующих двух с половиной месяцев все было
относительно тихо. Я регулярно совершал набеги в глубину Истрикских
лесов, одного за другим уничтожал попадающихся на глаза драхтов.
Успел разорить два гнезда, убил обитавших в них медуз и каждый день
объедался дармовой силой до такой степени, что от одного вида
магических артефактов меня порой начинало мутить.
Честное
слово, так сытно и невкусно меня не кормила даже Талья. Но убивать
драхтов руками было нелегко даже императорской тени. А ничто другое
этих тварей не брало. Как оказалось, создаваемый медузами хитин не
поддавался даже огненным заклинаниям. Маги, как и простые воины,
были вынуждены целиться в горло, в сочленения между пластинками.
Получалось у них, конечно, лучше, чем у арбалетчиков или
копейщиков, но тогда драхты во всей округе узнавали, что рядом
появился чародей, и со всех ног мчались ту сторону, торопясь
сожрать ценный деликатес, без которого затруднялось существование
медуз.