– А где твои чемоданы? Хотел спустить – не нашел, – спросил Вахид, с удовольствием закидываясь едой.
– Я в этот раз налегке, – отвела глаза. – Здесь же все есть.
– Что обычно не мешает тебе путешествовать с пятью баулами, – беззлобно проворчал Байсаров.
– Уж кто бы говорил, – я попыталась изобразить веселье. Но не уверена, что у меня хорошо получилось.
– Ты какая-то странная. Переживаешь, как его примут?
– Да о чем тут переживать? – влез в наш разговор Алишер. – Все будет хорошо.
Я улыбнулась, опустив взгляд в чашку.
– Спасибо за завтрак, – сказал Вахид, откладывая приборы. – Готов? Не передумал?
– Да нет, с чего? – удивился сын.
– Все дети разъехались, – недовольно проворчал Байсаров. – Дом опустел.
И слава богу! Мальчики у нас получились разносторонне развитыми. Но каждый нашел себя. Адам учился в бизнес-школе при Стэнфорде, Адиль – в Нью-Йоркском колледже искусств, планируя в дальнейшем поступить в университет на режиссерский. Алишер пока окончательно не определился, но у него еще было время. Я надеялась, что учеба в британском колледже поможет ему расставить приоритеты и найти себя. Тут наш подход с Вахидом разнился. Он-то считал, что его сыновья хотеть могут лишь одного – продолжить семейное дело. Но система дала сбой еще на Адиле, который заявил, что в бизнес он ни ногой. И уж если мы пережили те времена, сумев отстоять его неожиданный выбор, то и тут как-нибудь справимся.
– Адам в городе, – напомнил отцу Алишер.
– Это на время каникул, – отмахнулся Байсаров. – Я же совсем про другое. Ну, что, едем?
– Ага! – младшенький забарабанил ладонями по столу и вдруг резко вскочил. – По машинам! Спасибо, мамуль, за завтрак. Буду скучать по твоей стряпне. Английская кухня просто буэ-э-э!
– Веди себя прилично, льстец! – улыбнулась я, с силой обнимая этого большого маленького мальчика. Позволяя себе насладиться тишиной утра. Последнего спокойного утра в жизни.
От автора: дорогие, рада привествовать вас в новой книге. Спасибо за звездочку в карточке книги, там, где аннотация. И ваши комментарии. Люблю вас.
3. 2.1
Дорога до Оксфорда показалась мне бесконечной. Хоть сколь-нибудь сносной ее делало то, что мне не нужно было участвовать в оживленном разговоре отца и сына. От меня попросту этого не ждали. Да и мое мнение… Вряд ли оно кого-нибудь по-настоящему волновало. То, что казалось мне вопиющей несправедливостью, неожиданно облегчило мне участь.